Раны любви - страница 12
— Я провожу тебя домой, — тихо, не шевеля губами, шепчет ей Беженцев.
— Как это сделать? — еле уловимыми звуками отвечает она.
— Ты скажешь, что тебе холодно и что хочешь поехать на автомобиле. Я его заранее приготовлю.
— Хорошо.
И плечи слились еще сильнее…
Курченинов слишком больно ущипнул юную венгерочку, и она тихо заплакала.
Сразу все смутились. А больше всех Курченинов.
Он утешал венгерочку, бормотал какие-то бессвязные и глупые объяснения, совал ей в руки деньги, от которых она упорно отказывалась.
Беженцев вывел всех из затруднения. Он галантно поклонился хорам и провозгласил тост за всех прекрасных артисток, пение которых доставило им сейчас, пред отъездом, большое удовольствие.
Хорам было подано шампанское. Все выпили и шумной ватагой потянулись из кабинета. Молодая венгерочка, уходя, обернулась и ласково посмотрела на Беженцева. Он ответил ей такой же лаской. Курченинов сидел смущенный.
— Теперь платить… — сухо сказала Ольга. — А потом я на тройке не поеду. Хочу в автомобиле.
— Я сейчас, — пробормотал конфузливо Курченинов. — Сию минуту, моя родная.
— Не беспокойся, — прервал его Беженцев. — Я пойду и распоряжусь. А ты пока заплати по счету. Вот моя доля.
И Беженцев, радостный, выбежал из кабинета.
И тотчас он натолкнулся на молодую венгерочку, которую обидел Курченинов.
— А вы что здесь делаете? — спросил он ее по-немецки, видя, что она одна и точно подслушивает у дверей.
А венгерочка с наивным, милым лицом тихо и стыдливо отвечает:
— А я забыла взять у него деньги… которые он мне предлагал…
И смотрела на Беженцева глазами наивными и доверчивыми, и такими чистыми, точно их только что омыл первый майский дождь.
И Беженцев, не выдержав, крепко прижал к себе этот юный цветок, уже развращенный и зараженный ядом продажности, и, поцеловав ее в губы, протянул ей два золотых. И венгерочка, радостно улыбаясь, потянулась, благодарная, тоже к нему своими тонкими, невинными будто бы губками и сама крепко и профессионально страстно поцеловала его.
Беженцеву сделалось неловко, и он быстрыми шагами побежал к выходу.
Все произошло как-то быстро и Беженцев сообразил случившееся лишь в автомобиле.
Автомобиль был четырехместный, и, конечно, Курченинов мог совершенно свободно занять там хоть два места. Но Ольга сказала мужу, чтобы он домой возвращался один. Ей хочется устроить по шоссе гонку автомобиля и тройки. И Курченинов, все еще виноватый и смущенный, тихо покорился этому приказанию, сказанному мягко и нежно…
И вот они быстро мчатся вдвоем.
Ольга сидит далеко. Прижалась в углу и молчит.
Беженцев тщетно пытается взять ее за руки. Молча, но сильным движением, она вырывается и молча сидит далеко и так близко, такая прекрасная и снова такая загадочная.
— Ольга!
Молчание.
— Если ты будешь молчать, автомобиль привезет тебя ко мне, и ты у меня останешься… навсегда.
Молчание.
— Еще одна секунда, и я сорву с тебя ротонду и буду целовать тебя, как грубый апаш.
Молчание.
— Ольга, самый тонкий человек может быть зверем. Отчего ты молчишь?
Ольга медленно повертывает к нему свое ясное лицо и медленно говорит:
— Кто, какой поэт только что просил меня молчать? Я молчу. А ты не сделаешь того, чем грозишь…
И спокойный голос звучал в то же время властно. И Беженцев понял существом своим, что его угрозы пустее шутки.
— Тогда позволь говорить мне. Отвечай только.
— Я буду молчать. Ты сам просил… Так сладко слушать, слушать, верить, грезить и молчать… Как хорошо ты просил меня об этом.
— Молчи, молчи. Но все-таки я спрошу тебя: ты счастлива?
Ответа нет.
— Скажи, в твоей душе большая боль?
Точно всплеск волны, шевельнулась Ольга. Но ответа не было.
— Я хотел разгадать тебя. Как материал…
— Да, да, — прошептала Ольга, — и это было чудовищно. Так делают палачи.
— А теперь я люблю тебя, потому что чую твои страдания.
Ольга молчит.
— Скажи одно слово и я…
Ольга распахивает ротонду и, наклоняясь к Беженцеву и опять сияя своими глазами, говорит:
— Ну, теперь помолчи ты. Дай, я полюбуюсь твоими устами. Они слишком красиво говорят, чтобы не лгать. Слишком красивы они, чтобы не лгать. Помолчи!
И они молчали. Ольга склонилась к нему и, опустив руки на плечи, прижалась своей высокой, красивой грудью. И смотрела долго-долго.