Расплата - страница 86

– Они у нас попрыгают! – зловеще улыбнулся Вольский. – Троцкий это дело так не оставит. Позором их обложим: пусть оправдываются! Я митинг у вагонников соберу, натравлю еще кое-кого написать Троцкому... По городу слухи пустим. Поезжай сегодня же в Кирсанов. Троцкий там. Сам лично передай пакет в его штаб.

– А почему ты знаешь, что Троцкий в Кирсанове? – вдруг насторожился Кочергин.

Вольский хладнокровно встретился с горящим взглядом Кочергина и спокойно ответил:

– Случайно услышал разговор Чичканова с губвоенкомом.

Кочергин поверил.

Если бы он знал, этот отчаянный, честолюбивый человек, что час назад от Вольского вышел член ЦК партии эсеров, давший точные указания, как распорядиться его, Кочергина, судьбой!..

Сидор выехал из Сампура во главе продотряда. Предстояло учесть хлеб нового урожая в Верхоценье, заставить мужиков как можно скорее молотить и вывозить зерно на станцию.

«Уж постараюсь, порадею», – злобно обещал Сидор.

С ним было двадцать пять человек рабочих, приехавших из Москвы, которые выбрали своего комиссара, но сделали они это для очищения совести, а в делах целиком положились на опытного продагента Преснякова.

«Я вам покажу, как надо выгребать хлеб», – усмехнулся мысленно Сидор...

Верхоценские мужики встретили отряд настороженно, злобно.

– Что, за хлебцем опять? – спрашивали старики.

– За ним, старина, за хлебом, – отвечал Сидор, улыбаясь.

– А вы его сеяли-молотили?

– Молотить будете вы, а хлеб возить на станцию будем мы на ваших же опять подводах.

– Тебя как, служивый, кличут-то?

– Пресняков моя фамилия.

– Это как же так, гражданин Пресняков? Когда же эта грабиловка кончится?

– Я те, старый хрыч, дам грабиловка! – обещал Сидор, махая кнутом.

Два дня Сидор ходил по селу, выискивая, на ком бы отыграться. Наконец случай представился. У середняка Прони Лядова продотрядчики обнаружили спрятанную намолоченную рожь.

Сидор пришел к Проне один.

– Так ты что же, кулацкая морда, хлеб от советской власти прячешь? – грозно сказал он, переступив порог.

– А на что она нам такая власть, коли грабит всех подряд?

– Ах, тебе власть не нравится? – Сидор выхватил наган. – А ну иди во двор, показывай, где еще хлеб!

Проня оружия испугался, встал на колени. Жена его заголосила, прижав к себе малютку девочку.

– Нет больше нигде, товарищ Пресняков, ей-богу же, нет! – крестился Проня.

– А ну идем!

Проня встал, пошел во двор...

– Становись к стенке, сволочь! – крикнул Сидор как можно страшнее.

Проня Лядов затрясся, снова упал на колени.

– Мы из вас, мужиков сиволапых, повытрясем дурь-то! – кричал Сидор, брызжа слюной.

Наиздевавшись досыта, Сидор спрятал в карман револьвер и погрозил Проне пальцем:

– Попробуй у меня еще, спрячь хлебец! Узнаешь советскую власть! – И ушел.

В этот же день при мужиках Сидор снял половину разверстки с брата председателя волисполкома.

– Советская власть своих людей не обижает, – с улыбкой сказал он.

– А мы чьи же? Чужие? – сурово набычась, спросили мужики.

– Вы сельские буржуи! – пренебрежительно ответил Сидор и повернулся к ним спиной.

Вечером на краю деревни мужики поймали ненавистного Преснякова, накрыли рогожей и измолотили до потери сознания.

Очнувшись на заре в канаве, Сидор поблагодарил всевышнего, что тот не дал дуракам забить его до смерти, и, кряхтя, потащился в избу, где размещался отряд.

– Вот он как достается нам, честным коммунарам, хлебец-то, – зловеще сказал Сидор рабочим, показывая им свои синяки. А про себя подумал: «Советской власти в Верхоценье не бывать...»

Председатель выездной сессии Ревтрибунала Аникин устало откинулся на спинку кресла.

Перечитаны сотни страниц дела No 323 о сдаче Тамбова, в котором подшиты докладные, объяснительные справки, отчеты, реестры, опрошены десятки свидетелей и очевидцев, и каждая новая встреча с людьми, и каждый новый документ все больше убеждают: губернские руководители действовали в меру своих сил и способностей честно и судить их, собственно говоря, не за что. Опытный юрист Аникин ломает голову над трудной задачей. И записка председателя Ревтрибунала республики, переданная по прямому проводу, подтверждает мысли Аникина. «В настоящем деле надо проявить особую тактичность, помня, что обвиняемый должен отвечать не за общие недостатки фронта, а только за свои личные ошибки... Чичканова арестовывать не следует».