Расплата - страница 13

Есть следователи-психологи, есть аналитики. Какое качество важнее для следователя? У каждого свой характер, свои житейские и профессиональные навыки, свой подход к следствию. По характеру и даже по внешнему виду Алексей Петрович Харитоненко, отважный разведчик Великой Отечественной, похож на бухгалтера. Невысокий, худощавый, с идеальным пробором, начищенный и наглаженный, никогда не повысит голос, будто недоступен страстям. Когда обвиняемый начинает нагромождать одну ложь на другую, похвалит: «До чего же хорошо у вас получается, но…» После «но» начинается скрупулезный анализ придуманной преступником версии, и она на глазах превращается в несусветную чушь. Харитоненко — аналитик и этим оружием не раз побеждал. Он, Макаров, скорее психолог, его путь к победе иной. Конечно, психолог тоже анализирует доказательства, но это лишь взрывчатка снаряда, психологического снаряда. Так начал и дело Мисюры. Предъявление дактилоскопической и других экспертиз явилось подготовкой к атаке. Решил успех психологический взрыв — встреча Мисюры с братом Иваном и его женой Марией Васильевной. И все же для этого дела необходим аналитик. Много лет прошло от совершенных во время войны злодеяний, слишком усложнился розыск преступников и доказательств вины. Нужен титанический труд, чтоб найти очевидца данного преступления среди злодеяний, составлявших повседневность фашистского лагеря смерти. Не меньше труда требуется и для того, чтобы за показной жизнью, которой прикрылся предатель, установить его настоящее лицо. Все это так, но труд аналитика может не дать окончательного результата без вклада психолога.

Полковник Макаров возвращается в прошлое, перечитывает акт Чрезвычайной комиссии, расследовавшей фашистские зверства на Львовщине, как будто снова вместе с членами комиссии проходит на территорию Яновского лагеря. Тянутся постовые вышки, колючая проволока и ряды вросших в землю склепов-бараков.

Где похоронены замученные? В лагере обнаружили три могилы, извлекли трупы Василия Панасюка, Михаила Окуня, Егора Сороки, Михаила Ваисовича, Василия Табака, Чеслава Белого, Александра Синерухина и других львовян, расстрелянных незадолго до изгнания фашистов. Не сразу узнали, где останки многих тысяч украинцев, поляков, евреев… Макаров возвращается к акту Чрезвычайной комиссии: «Между постовой вышкой и разрушенным немцами бараком размещен большой склад». Помнит этот склад. Эдмунд Кон привел тогда членов комиссии к одноэтажному зданию, снял шляпу, как у могильного склепа.

— Много раз я таскал сюда одежду расстрелянных. В другие дни раскладывал по полкам отремонтированные и отстиранные «ценности» рейха: рубашки с заштопанными пулевыми пробоинами, посеревшие от старости кальсоны и побелевшие на швах пиджаки.

Тяжко вздохнул член комиссии Анатолий Андреевич Вишневский, великан с добрейшей душой, и скомандовал:

— Открывайте!

Тянутся полки с аккуратно разложенной обувью — женской, мужской и детской. Детская обувь! Высокие ботиночки на крючках и шнуровке, с застежками-пуговицами, туфельки с перепоночками, сандалики-крохотульки… В напряженном молчании закончили счет, объявляет Вишневский:

— Одиннадцать тысяч триста сорок!

— Это остатки, — объяснил Кон. — Раз в квартал мы грузили в товарняки отремонтированную одежду и обувь. Эсэсовцы шутили: «Подарки богатых фигур неимущим арийцам».

Макаров перечитывает документ, приложенный к акту.

«В национал-социалистский союз фольксдойче

2 июня 1943 года

Оставшуюся после проведенной акции одежду и обувь распределите между фольксдойче.

Лор,

унтерштурмфюрер СС»

В Яновском лагере был обнаружен еще один склад с аккуратно разложенными чемоданами, женскими сумками, ридикюлями, бумажниками и кошельками. Во второй секции нашли детские горшочки и ванночки, коляски и куклы, кастрюльки и фляжки, в третьей — документы, семейные фотографии. Где они, владельцы этих вещей — фотографий, колясок, кастрюлек?

В акте Чрезвычайной комиссии сомкнулись в единую цепь обвинения даты и места убийств, способы уничтожения человеческих жизней, количество жертв, убийцы. Вывод: «Контингент содержащихся в лагере заключенных не был стабильным. Через лагерь беспрерывным потоком проходили люди. Одних убивали, другие поступали. Таким образом, лагерь представлял собой промежуточную инстанцию на пути между арестом и смертью».