Распространитель - страница 4

стр.

— О нет, — сказал он Альстону утром. Теодор потрясенно качал головой.

Джозеф Альстон ничего не отвечал. Он с ненавистью оглядывал улицу.

— Позвольте мне помочь вам, — сказал Теодор. Старик отказался, но Теодор настоял. Съездив в ближайшую теплицу, он привез два пакета торфа, а потом сидел на корточках рядом с Альстоном, помогая тому заново сажать растения.

— Вы ничего не слышали прошлой ночью? — спросил его старик.

— А вы думаете, это снова были те мальчишки? — спросил Теодор, удивленно приоткрыв рот.

— Безусловно, — сказал Альстон.

Позже Теодор съездил в деловой квартал и купил дюжину фотооткрыток.

«Дорогой Уолт, — размашисто написал он на одной из них, — снял это в Тихуане. Как тебе, достаточно горячо?» Он надписал адрес на конверте, забыв прибавить «младший» к имени Уолтер Мортон.

В коробку «Исходящие».

23 августа

— Миссис Феррел!

Она вздрогнула на своем барном стуле.

— А, мистер…

— Гордон, — подсказал он, улыбаясь. — Как я рад снова видеть вас.

— Да. — Она поджала губы и снова вздрогнула.

— Вы часто сюда заходите? — спросил Теодор.

— О нет, не часто, — забормотала Инес Феррел. — Я просто… хотела встретиться сегодня вечером с подругой.

— А, понятно, — сказал Теодор. — Что ж, не будет ли позволено одинокому холостяку составить вам компанию, пока подруга не пришла?

— Ну… — Миссис Феррел пожала плечами. — Почему нет.

Ее губы выделялись ярким пятном на фоне алебастрового лица. Свитер плотно обтягивал выдающийся вперед бюст.

Прошло некоторое время, подруга миссис Феррел все не появлялась, и они перешли в темный кабинет. Там Теодор воспользовался моментом, когда миссис Феррел отошла попудрить носик, и подсыпал ей в бокал порошок без вкуса и без запаха. Вернувшись, она выпила коктейль и через минуту здорово захмелела. Она улыбнулась Теодору.

— Вы мне нрав’сь, миср Г’рдн, — призналась она. Слова толпились, путаясь ногами в языке.

Вскоре он проводил ее, спотыкающуюся и хихикающую, к своей машине и отвез в мотель. В номере он помог ей раздеться до чулок с поясом и туфель, и, пока она позировала в пьяном упоении, Теодор сделал несколько фотографий со вспышкой.

Когда в два ночи она рухнула, Теодор одел ее и отвез домой. Там он положил ее, полностью одетую, на кровать. После чего вышел на улицу и полил заново посаженный плющ Альстона концентрированным гербицидом.

Вернувшись домой, он набрал номер Джефферсона.

— Да? — раздраженно произнес Артур Джефферсон.

— Переезжай отсюда, а не то пожалеешь, — произнес шепотом Теодор и повесил трубку.

Утром он пришел к дому миссис Феррел и позвонил в звонок.

— Привет, — вежливо произнес он. — Вам уже лучше?

Она смотрела на него непонимающим взглядом, пока он рассказывал, как накануне вечером ей вдруг стало очень плохо и как он отвез ее из бара домой.

— Надеюсь, теперь вам уже лучше, — завершил он.

— Да, — произнесла она смущенно, — я… в полном порядке.

Уходя от нее, он заметил, как Джеймс Маккэнн с багровым лицом движется, зажав в руке конверт, по направлению к дому Мортонов. Рядом семенила встревоженная миссис Маккэнн.

— Мы должны проявлять терпение, Джим, — услышал ее слова Теодор.

31 августа

В два пятнадцать ночи Теодор взял кисть и банку краски и вышел на улицу.

Дойдя до дома Джефферсона, он поставил банку на землю и коряво написал на двери: «НИГГЕР».

После чего перешел на другую сторону улицы, позволив упасть нескольким каплям краски. Банку он оставил под задним крыльцом Генри Путнама, случайно перевернув собачью миску. К счастью, собака Путнамов ночевала в доме.

Потом он еще раз полил плющи Альстона гербицидом.

Утром, когда Дональд Горс ушел на работу, Теодор взял тяжелый конверт и отправился навестить Элеонору Горс.

— Взгляните-ка, — сказал он, вытряхивая из конверта порнографический журнал. — Я получил это сегодня по почте. Только посмотрите! — Он сунул журнал ей в руки.

Она держала его так, словно это был ядовитый паук.

— Разве не ужас? — спросил он.

Она скорчила гримасу:

— Возмутительно.

— Я подумал, надо поговорить с вами и другими соседями, прежде чем звонить в полицию, — сказал Теодор. — Вы тоже получили эту мерзость?

Элеонора Горс ощетинилась.