Расщелина - страница 21

стр.

Парень, принявший от Астры ребенка, тем временем уселся рядом с ней на бревно и неуклюже обнял, пытаясь утешить. Уж очень расстроенный был у нее вид. Мэйра подивилась тому, что юноша очень ловко управлялся с ребенком, но как будто боялся прикоснуться к Астре. Увидев, что подруга в надежных руках, Мэйра встала, тронула за плечо одного из парней. Тот повернулся к ней, и она схватила его за трубку. Они совокупились стоя. С небольшими передышками Мэйра использовала за этот вечер все попавшееся под руку мужское население долины, почти не утомившись. Эти случки сильно смахивали на быстротечное совокупление птиц, которое можно наблюдать на птичьих дворах сельскохозяйственных поместий.

Астра с интересом наблюдала, скрестив руки на груди. Когда один из монстров тронул ее за грудь, приглашая последовать примеру Мэйры, она отказалась. После недавних родов у нее еще не прекратилось кровотечение. Как будто очнувшись, она встала с бревна, подошла к берегу, обмылась и нарвала водорослей — незнакомых, не таких, какие растут в море. Мужчины внимательно следили за ней. Они видели кровь и, похоже, все понимали.

Снова олениха покормила младенца, вернулась в лес. Сытый ребенок продолжал кричать. Астра поняла, что он звал мать, и не знала, плакать ли о себе или обо всех детях — которые, скорее всего, находились здесь, — лишенных матерей и их молока.

К вечеру большой орел, следивший за происходившим большими желтыми глазами, взлетел и направился к вершине горы, домой.

Теплой мягкой ночью женщины, наевшиеся речной рыбы и напившиеся речной воды из больших морских раковин, лежали рядом со стволом дерева. Парни, мальчики, мужчины и бесполые калеки скрылись в хижинах. Монстры иногда выходили из хижин и всматривались в деревья леса, вслушивались в лунную ночь.

Младенец с оленихой прячутся в кустах. Если из лесу вдруг выскочит какой-нибудь хищник, плохо им придется.

Когда женщины проснулись, уже сияло солнце, мужское население принялось за повседневные дела, а олениха снова кормила младенца. Им опять предложили рыбу, воду и лесные фрукты, из которых некоторые они увидели в первый раз в жизни.

Сведения о посещении двумя женщинами, Мэйрой и Астрой, мужского лагеря, до нас дошли из обоих источников: из мужских — наших! — хроник и из преданий племени Расщелины. Данные эти вполне между собой согласуются, там и там указывается, что утром следующего дня монстры прежде всего заинтересовались речью женщин. Они слушали и учились говорить. Обе стороны быстро усваивали новое, чувствуя, что чем больше они узнают, тем больше остается неизведанного.

Женщины заглянули в хижины и обнаружили, что те загажены множеством рыбных объедков и фруктовых огрызков, всякого рода мусором. Они сорвали с деревьев ветки и сделали из них метелки. Интересное действие, если учесть, что на скалах Расщелины не росло ни одного дерева. Куча мусора пополнила мусорную гору на берегу, а затем женщины сбросили все в воду.

Монстры принесли свежепойманную рыбу, разделали ее с помощью раковинных ножей, доставили фрукты из леса, а оленихе притащили ворох травы. Женщины за всем этим внимательно следили, а монстры следили за ними. И весь этот день они совокуплялись, совокуплялись, совокуплялись… Астра присоединилась к Мэйре, ибо кровотечение у нее закончилось.

Астра и Мэйра сидели на бревне, не спеша выговаривали фразу, окружившие их парни старательно воспроизводили услышанное.

Развивались два языка, один, которому обучали женщины, и другой, детский, тонкоголосый, на котором общались обитатели мужской колонии. То, что они слышали, не нравилось ни тем, ни другим. Мэйра и Астра чувствовали, что они здесь для того, чтобы научить мужчин разговаривать «по-человечески». И еще для того, чтобы опустошать их трубки.

В хрониках эту половую активность не акцентируют. Там речь в основном о касаниях да нежных поглаживаниях, даже об облизывании: так олениха облизывает объект кормления — их собственный опыт материнской любви: всех младенцев мужского пола вылизывал чуткий шершавый язык приемной матери-оленихи. Конечно, монстры, лишенные в детстве материнской ласки, стремились к телесному контакту любого рода, к любому прикосновению, а женщины, не привыкшие проявлять особой нежности и к собственным детям, ощутили неожиданное удовольствие.