Расшифрованный Гоголь. «Вий», «Тарас Бульба», «Ревизор», «Мертвые души» - страница 19

Опубликованные фрагменты «Гетьмана» обратили на себя внимание современников. 22 февраля 1831 г. П. А. Плетнев писал А. С. Пушкину: «Надобно познакомить тебя с молодым писателем, который обещает что-то очень хорошее. Ты, может быть, заметил в «Северных цветах» отрывок из исторического романа, с подписью оооо, также в «Литературной газете» – «Мысли о преподавании географии», статью «Женщина» и главу из малороссийской повести «Учитель». Их писал Гоголь-Яновский. Сперва он пошел было по гражданской службе, но страсть к педагогике привела его под мои знамена: он перешел в учителя. Жуковский от него в восторге. Я нетерпеливо желаю подвести его к тебе под благословение. Он любит науки только для них самих и, как художник, готов для них подвергать себя всем лишениям. Это меня трогает и восхищает».

Одно время после опубликования первой редакции «Тараса Бульбы» у Гоголя было намерение написать большое произведение, вроде романа «Гетьман», на материале малороссийской истории. Так, 25 августа (н. ст.) 1839 года он сообщал С. П. Шевыреву: «Я вчера приехал в Вену… Что я в Мариенбаде, ты это знал. Лучше ли мне или хуже, Бог его знает. Это решит время… Но что главное… это – посещение, которое сделало мне вдохновение. Передо мною выясниваются и проходят поэтическим строем времена казачества, и если я ничего не сделаю из этого, то буду большой дурак. Малороссийские песни, которые у меня под рукою, навеяли их, или на душу мою нашло само собою ясновидение прошедшего, только я чую много того, что ныне редко случается». Замысел повести из малороссийской истории Гоголь не осуществил, но он, вероятно, частично воплотился во второй, значительно расширенной редакции «Тараса Бульбы».

Основной замысел писателя сводился к тому, чтобы показать современникам доблесть предков, героизм «казачьего рыцарства» в борьбе за православную веру. Историческая подоснова «Тараса Бульбы» такова. После Люблинской унии 1569 года, объединившей Польшу и Литву в единую Речь Посполитую, земли нынешней Украины вошли в состав польской части нового государства, тогда как нынешняя Белоруссия осталась в составе Литвы. В районе днепровских порогов существовало государственное образование запорожских казаков – Запорожская Сечь, во многом лишь номинально входившая в состав Речи Посполитой. На Сечь бежали польские и украинские крестьяне, спасавшиеся от крепостной зависимости, и шляхтичи и горожане, вступившие в конфликт с законом. Там они становились вольными людьми – казаками, прежде всего за счет военной добычи в войнах с Крымским ханством и Турцией, а также жалованья, которое им выплачивала Варшава, когда запорожцы выступали союзниками польских войск в войнах против Москвы, Турции и Крымского ханства. В то же время запорожцы нередко совершали набеги на украинские и польские земли, а порой доходили и до восточнославянских земель Литвы.

Польское правительство создало на Украине также свое, так называемое реестровое (записанное в особый список – реестр) казачество, которое стало важной силой в войнах против Турции и Московского государства. Первый полк реестровых (служилых) казаков был в количестве 300 человек, которым выплачивалось жалованье. В 1490 году таких казаков насчитывалась уже 1 тысяча человек. Они располагались на Днепре и должны были защищать Речь Посполитую от татарских и запорожских набегов. Реестровые казаки освобождались от всех государственных повинностей, владели землей и имели право вести торговлю и охотничий и рыбный промысел. В то же время на Украине насчитывались тысячи нереестровых казаков, которые населяли южноукраинские степи, не несли феодальных повинностей, не владели землей и жили войной, разбоем, охотой и рыбной ловлей. Эти люди привлекались в польское войско во время походов, но их статус не был урегулирован.

В предисловии к «Тарасу Бульбе» известный украинско-русский историк Николай Иванович Костомаров (1817–1885) так характеризовал украинское казачество: «Начало козаков произошло так. Везде и всегда были люди, не имевшие своих хозяйств, люди бездомовные, снискавшие себе пропитание поденным трудом. Таких было немало на Руси, когда она терпела частые разорения от татарских набегов. В южной Руси такие бездомовные люди ударились на рыбный промысел и стали ходить на днепровские пороги, где было большое обилие рыбы. Но ходить туда было небезопасно; вокруг по степи бродили татары, и рыболовы должны были ходить на свой промысел не иначе как ватагами или дружинами, и притом вооруженными. Для таких шатавшихся бездомовных людей усвоилось тогда название «козак», перешедшее к русским от татар. Слово «козак» значило вольного человека, а тот, кто не имел оседлого имущества, точно был волен, потому что в то время все подати и повинности платились с имущества.