— Эй, юноша, — позвал он певца, — хватит тешить этот нищий сброд. Я хочу, чтобы ты пошел со мной во дворец и спел для своей госпожи-царицы, собирайся.
Но молодой певец только улыбнулся и ответил так:
— Я пою для тех, чье сердце слышит мою песню, для тех, кто плачет и смеется, любит и ненавидит, а у нашей госпожи-царицы, всем известно, вместо сердца камень. Я не буду петь для нее. Ведь не зря сказано:
Кто попросит о песне — тому и пропой,
Песня в горе и в радости будет с тобой.
Но иному что песня, что дикие вопли,
Если сердце не слышит — такому не пой.
Очень рассердился грозный правитель, не было у него в обычае такого, чтобы босоногий мальчишка ему перечил.
— Да как ты смеешь, ничтожный, спорить со мной! Знай, презренный, когда я приказываю, все рады исполнить мою волю в точности, чтобы был я доволен, потому что гнев мой скор, а кара неотвратима. Собирайся!
Но юноша и на этот раз не испугался.
— Я не раб из рабов твоих, — сказал он, — и не можешь ты мне приказывать. А то, что я беден, а ты богат — так перед Богом Всевышним и богач, и бедняк равны и воля его надо всеми нами, сильными и слабыми, гордыми и робкими, великими и ничтожными, едина: все мы по воле Его родились однажды, а придет час, по Его воле умрем.
Будь ты нищий бедняк или важный купец,
Из единого праха нас создал Творец:
И убогий невольник, и грозный владыка,
Всяк идет из начала, находит конец.
— Иди своей дорогой, добрый человек, а я пойду своей: у нас пути разные.
— Ах, не раб ты? Так будешь рабом! — вскричал правитель страшным голосом. — Эй, стража! Возьмите этого дерзкого, свяжите и доставьте во дворец — хочу сделать подарок дорогой невесте.
Не хотел покориться храбрый юноша, но разве мог он, всего лишь бедный певец, тягаться в силе с лучшими из лучших воинов правителя страны за рекой Азур, которые везде и всюду следовали за своим господином? Скрутили его стражники, связали и как невольника доставили во дворец. И вот явился хитрец и плут к луноликой царице, и воззвал к ней у дверей ее покоев:
— О, услада очей моих, повелительница души моей, радость и скорбь сердца моего, выйди ко мне во имя Господа нашего, выслушай ради Его милости! Приготовил я для тебя дар столь драгоценный, что возрадуется твое сердце, и отыщет по воле Божьей в моем даре все, к чему стремилось!
Но лукавая красавица встретила его лишь упреком да насмешкой:
— Знаю я ваши дары невиданные, насмотрелась уже! Подаришь ли мне богатства несметные? Так золотом и каменьями я, слава Господу, сама богата, нет счету моим драгоценным нарядам, табуны мои столь велики, что под копытами их гнется и стонет земля, а невольники мои сильны и искусны в делах своих, и число их несчетно. Подаришь ли мне древних мудростей да благочестивых поучений? Так и моих визирей не обделил Всевышний мудростью и благочестием. Подаришь ли мне отважное свое сердце да праведную свою душу? Так солжешь, а я не глупа и не верю пустым словам. Уходи, не тревожь меня напрасно.
Так говорила гордая царица, но сама все больше хотела взглянуть, что же принесли для нее в этот раз. Прошло немного времени, и сказала она себе: «Не будет мне ущерба, если я права, и дар окажется скучным, но будет горе и досада мне, если упущу я что-то диковинное» — и вышла к хитрому правителю, ведь известно, что Господь создал женщину любопытной и неверной слову.
— Показывай свой дар!
А правитель знал, что нельзя верить женщине, кроме как если даст она клятву перед Господом, а сама верует в Бога Единого, Творца всего Мира, и благочестива, и праведна. И сказал он луноликой царице:
— Помнишь ли ты, о, услада очей моих, что обещала взять в мужья того, кто найдет средство разжечь любовь в твоем сердце, каким бы то средство ни было?
— Помню, — ответила царица.
— Верно ли слово твое перед Богом?
— Верно. Клянусь перед Богом, Творцом всего Мира, что будет по слову моему: если разожжет твой дар огонь любви в моем сердце, будешь ты моим супругом, будешь владеть мною и моей страной по праву от сего дня и до самой смерти; а если найду я твой дар скучным и ненужным — прогоню тебя туда, откуда пришел. Давай же свою диковинку!