Рассказы - страница 5
— Приходите вечерком посидеть, — пригласила жена Штефана.
Ярин кивнул. Поскорей бы отвязаться от этого тягостного чувства. Всегда он делал только то, что хотел сделать, а тут вдруг поймал себя на том, что поступает против собственной воли. А все Марцела! Нечего было принимать эту историю так близко к сердцу…
Он принес Марцеле мороженое и сказал:
— Чтобы, наконец, твоя душенька успокоилась, утопленника звали Тоником Вагнером и работал он на железной дороге.
— Разве в этом дело? Это вообще не имеет никакого значения. — Марцела кончиком языка задумчиво попробовала мороженое.
— Я только, чтобы ты успокоилась, — повторил Ярин. — Вчера он поймал сома.
— Меня не интересует, кто он был, пойми. Просто не стало одного человека. И все.
— Ну и что?
— Ничего. Утром он строил планы, и вдруг его нет. Нет. И — ничего.
— Что ничего?
— Люди загорают, играют в мяч, закапываются в песок. Будто ничего не случилось.
— Господи, а что же им делать?
— Не знаю, но разве не странно… Я или ты — представь, вдруг нас не станет, и — ничего.
— Наш кот и тот бы спятил от твоих разговоров, — проворчал Ярин. Он лизал мороженое и невольно думал о том, что после него останется. Транзисторы, магнитофон с пленками, туристское снаряжение, палатка, мотоцикл, половина желтой «татры». И все. Они это живо продадут. Родители или сестра. И ничего. Эта мысль вызывала отвращение. Если так-то подумать, ведь у него еще не было времени себя проявить. Но почему именно сегодняшняя суббота должна стать последней? Почему сегодня все в последний раз? Почему? Он обернулся к Марцеле. — Ерунда. Почему вдруг именно сегодня все в последний раз?
— Не знаю. — Марцела лизала мороженое. — Разве кто-нибудь скажет тебе почему? Просто я так подумала. — Она снова лизнула мороженое. — Вдруг получается, что у тебя совсем мало времени.
— Времени никогда не хватает.
— Предположим, — Марцела продолжала лизать мороженое. Это его злило.
— Тебе не надоело лизать? — спросил он.
— Ужасно тает.
Ярин отбросил свой стаканчик вместе с остатками мороженого. Больше не хотелось.
— Предположим, — повторила она, — времени никогда не хватает, но ведь вдруг его может стать еще меньше. Если сегодня все в последний раз…
— Да прекрати наконец! — прикрикнул Ярин.
Но Марцела не унималась:
— И не знаешь, за что ухватиться. Когда представишь, что завтра нас уже не будет, не знаешь, за что хвататься. Или, может, ты знаешь?
— Глупости все, — заключил он, и ему вдруг захотелось курить, но сигареты остались в машине.
К «татре» шли по плотине. Внизу, на пляже, люди словно бы еще размножились. Послеполуденное роение достигло апогея.
— Каждый думает только о себе, — заметила Марцела.
— В порядке вещей, — возразил он.
— Ты так считаешь?
В ту минуту ей хотелось чего-то большего, чем думать о себе, чего-то, что не исчезнет так легко вместе с человеком.
Подошли к «татре». В машине из ящичка Ярин достал новую пачку сигарет. Закурил и, несколько раз пустив дым через нос и рот, успокоился. Даже попытался переменить тему.
— У тебя шикарный купальник.
Марцела ждала этой похвалы все утро, но теперь было слишком поздно. Она достала из сумки газету.
— Кроссворд есть? — спросил Ярин.
Марцела отделила лист с кроссвордом и протянула ему. Вернулись на пляж, но их место было занято. Подстилку сдвинули на траву и преспокойно устроились на их месте. В другое время Ярин поднял бы шум. Но теперь посмотрел на загорелого толстяка и его дородную супругу, только посмотрел и не сказал ни словечка. Взял подстилку, и они прошли вдоль протоки немного подальше. Между вербами попадались приятные уголки, там росла длинноволосая трава, а местами лежал нанесенный с пляжа мелкий песок. Когда они проходили вдоль протоки, навстречу снова попалась плоскодонка. Но люди с шестами уже не так усердствовали, как в тот раз, когда плыли в сторону реки, не так старательно прощупывали дно. Видно, отказались от всякой надежды и лишь изредка погружали шесты. Теперь Штефан стоял на корме, и шест его, почти вынутый из воды, окованным концом скользил по ее поверхности.
— Эй! — крикнул Ярин.
— Эй! — дружески помахал рукой Штефан.