Рассказы - страница 11

Первый заговорил лесник Алексей.

— Потревожили… — задумчиво произнёс он.

— А? — пугливо откликнулся Степан.

— Потревожили, говорю… Вот он теперь ходит.

— Кто?

— Да атаман-от… Сколько годов лежал себе спокойно, а тут, на-кась, мы пришли. Он из-за денег-то из-за этих душу загубил, а мы их взять хотим. Он и тревожится.

— Да будет тебе! — с сердцем сказал Макар. — Кого там ещё потревожили! Померещилось Степану, — ну, человек и перепугался. А то потревожили!..

Ни Макар, ни Степан, как большинство молодых мужиков, не верили ни в Бога, ни в чёрта, не ходили в церковь и не любили попов. Алексей же был религиозен и верил во всё.

— Нет, брат Макарушка, этого ты не говори! — снова задумчиво продолжал он. — Так это и быть должно. Не померещилось это. Он теперь будет кругом ходить да нас пугать. Только сделать ничего не сможет. А пугать будет. Бояться только не надо. Супротив молитвы ему ничего не поделать.

Всегда словоохотливый Степан-Колоколец молчал. Он до сих пор ещё не мог прийти в себя. Подумав немного, Алексей сказал:

— Он, может, сейчас уже тут за кустом где-нибудь стоит. Только подпускать его близко не надо.

— Да будет тебе! — с сердцем крикнул Макар, но Алексей спокойно встал и пошёл вокруг костра, быстро окрещивая каждый вершок земли. Сделав полный круг, он снова сел.

— Теперь он к нам и близко не подойдёт. А издали пугать будет. Это, быть может.

Алексей говорил обо всём этом очень просто: в лесной жизни ему приходилось встречаться со всякими чудесами, но и Степану всё более становилось не по себе.

— Только бояться не надо, — продолжал он. — Твори себе молитву — и ничего он тебе не сделает. Я, ребята, один раз с лешим повстречался, и то ничего. Шёл из Карпихи в Графское, иду себе лесом, зимой дело было. Луна это светит, на небе облачки, а он через дорогу и переходит. Закрестился я, прочитал молитву — он и прошёл. Не тронул.

— Видел его, что ли, ты? — насмешливо спросил Макар.

— Как не видеть, видел. Человек, как человек, только ростом выше лесу. Только тогда, брат, я постоял-постоял, да всё-таки в Карпиху опять воротился. Дальше лес больно густой, так побоялся.

— Да ты, может, и самого чёрта видел? — снова насмешливо спросил Макар.

Алексей тихонько засмеялся:

— Чёрта, братец ты мой, я один раз поймал, не то что видел. Лесником я тогда был у Титова. А знаешь, там в даче-то у них озеро Издергино, огромаднейшее? Так поставил я там в исток морду — рыба там хорошо ловится; выезжаю это утром, по рассвету, на лодчонке, вынимаю, понимаешь, морду, а он там и сидит. Я его скорей крестить. Закрестил, закрестил, да в пестер. Визжал — страсть! Только маленький чертёнок-от, — неважный, должно быть, зелёный такой, да склизкий, в пол аршина, не боле. Принёс его потом домой, говорю жене: Настасья, мол, чёрта я сегодня поймал! Да в баню его с пестером-то и бросил. Так что же ты думаешь? В ту же ночь баня-то сгорела. И изба чуть-чуть не занялась…

Стало совсем темно. Озеро невидимо лежало сзади. Стояла полная тишина. Поднималась сырость, и если вглядеться хорошенько, то можно было видеть, как там, где было болото, колыхалось белое. Подбросили дров в костёр. Страх постепенно проходил. Атаман Савелий не являлся, мысли сами собой возвращались к кладу.

— А завтра, братцы, — сказал Макар, — надо правый угол в погребу-то очистить. Там, должно быть, у них схоронено всё и было. А то, может, они и поглубже зарыли. Ну, да завтра всё раскопаем. Коли есть, так найдём.

Потрескивал костёр. Алексей, опустив голову и покачиваясь, начал посвистывать носом.

— А что, ребята, спать-то будем, что ли? — спросил, позевывая, Макар. — Утром работу надо рано начинать.

— А? — переспросил проснувшийся Алексей. — Спать? Поспать надо бы. Вот навалим около костра лап, да и поспим. Теперь спокойно будет.

Он встал, подбросил в костёр дров, зевнул и пошёл к тому месту, где лежали срубленные лапы. В озере, в том конце, что-то сильно всплеснуло. Макар со Степаном вздрогнули и обернулись. Прошло несколько времени — может быть, много, может быть, мало — и снова плеснуло, сильнее и ближе, словно что-то большое выскочило из воды.