Рассказы из новой тетрадки - страница 8

— Нет, мне не нужны…

Но нежданно-негаданно в разговор вмешался бритоголовый, причём весьма своеобразно. Он выпорхнул из джипа, проревел: «Люсьен, к тебе пристают?» — и врезал мне по челюсти. Я упал, хотя ничего и не повредил. Люсьен перестала смеяться.

— Паша, ну за что ты его?

Он без лишних слов потащил её в машину.

— Эй! — крикнула она мне на прощание. — Это была интересная выдумка. Но мне ваши щупальца совсем не мешают.

Я лежал и смотрел, как машина выруливает на проезжую часть, щупальца, хоть и прищеплённые дверцей автомобиля, следовали за своей жертвой. Тогда я встал, сглотнул во рту кровь и пошёл в другую сторону.

Щупальца простирались по всему городу на несколько километров — мне понадобилось около двух часов, чтобы, следуя вдоль этих слизистых гноящихся шнурков, обнаружить логово Граболы. Что интересно — они при всей сложности маршрута никогда не пересекались; видимо, при образовании петель с щупальцами что-то происходило. Чем ближе к логову Граболы я был — тем менее заметно становилось поступательное движение щупалец.

Наконец, я приблизился к местному Университету. Червоподобные отростки, змеясь, направлялись к недостроенному ещё зданию, да и будет ли оно когда-нибудь достроено — никто не мог сказать. Этот корпус Университета, седьмой по счету, начинали строить ещё до того, как я учился здесь.

Я ступил внутрь серых и сырых стен. Здесь была грязь, запустение, тихо гудел ветер, и от всего этого исходило щемящее чувство безысходности. Слабо пахло нечистотами. Щупальца огибали гору битого кирпича и исчезали за дверью в подвальное помещение. Подняв камень потяжелее, я сбил с петель навесной замок, глубоко вдохнул и начал спускаться вниз. Глаза постепенно привыкали к темноте.

И вот я увидел его. Грабола сидел (или лежал) на толстенной трубе, покрытой лохматой теплоизоляцией оранжевого цвета. Пять щупалец заканчивали своё путешествие в теле, похожем на бледный раздутый пузырь неправильной формы. Этот пузырь непрестанно пульсировал, шевелился, щупальца и другие отростки, поменьше, подрагивали в такт. Казалось, что пузырь — тело Граболы — наполнен какой-то тягучей желтоватой жидкостью, в которой плавали неоднородные сгустки серо-голубого или даже розового цвета. Кроме щупалец и неразвитых отростков, других конечностей у Граболы не было. Удивительно, не неприятных запахов это уродливое тело не издавало, или я просто их не обонял. Зато Грабола издавал тихие звуки, похожие на шипение радиоприёмника, однако можно было различить и отдельные, понятные слова.

— Ш-ш-ш… — шипел он. — Моя… ш-ш-ш… ш-ш-ш… умница!

Я тихо и медленно, слушая это бормотание, расстегнул куртку и достал стилет. Но, как не был Грабола увлечён тем, что происходило по ту сторону щупалец, он меня всё-таки услышал. Тело и щупальца мгновенно замерли, цвет пузыря стал совсем серый. И Грабола открыл глаза — мутные окошечки, через которые было видно всё его нутро. Однако глаза были незрячи — я быстро это понял.

— Мо? — сказал грабола, прислушиваясь. — Это ты? Кто здесь?

— Мо умер девятнадцать лет назад, — я решился ответить. — Я его внук.

Внезапно Грабола мелко задрожал всем телом и захихикал; внутри его что-то захлюпало и забулькало, на цементный вол протекла небольшая лужица светлой слизи; начальный его ужас сменился безудержной радостью.

— Молодой Мо умер! — разобрал я его слова. — Молодой Мо умер, а я ещё жив!

Успокоившись, Грабола спросил:

— А тебя как зовут, человечек?

— Геннадий.

— Хена, — произнёс Грабола на свой лад. — А как звали твоего отца, Хена внук Морта? А бабушку твою звали Мария, я ведь не ошибаюсь?

— Да, Мария, — машинально ответил я, но тут же осёкся. — По-моему, сейчас не время для исторических экскурсов. Ты генеалогические схемы составляешь, что ли?

— Странно, что мне это интереснее, чем тебе, — обиделся Грабола. — Ты ещё юн и глуп.

— А ты сейчас умрёшь, — сообщил я ему.

— Ты пришёл сюда, чтобы убить меня? — изумился серый пузырь. — Немыслимо! Да знаешь ли ты, кто я такой? Тебе дед и отец разве ничего обо мне не рассказывали?

— Смотри не лопни от возмущения. Нет, ничего они не рассказывали. Твоё имя я смутно помню из каких-то детских сказок…