Рассказы из старой тетрадки - страница 30

Строков и Чумак переглядываются.

Чумак: — Ого! Интересно, Маша беременна?

Этот вопрос уже неоднократно обсуждался в этой комнате, последний раз несколькими днями раньше, но тогда друзья так и не пришли к согласию.

Строков: — Это же надо быть таким ослом, чтобы жениться! Мы ещё так молоды! Давайте споём! Давайте выпьем!

Шерстень: — Наливай!

Шерстень роняет голову на стол и отключается. Надолго. До самого утра.

Солнечные лучи простреливают оконные занавески и ударяют в лицо спящего Строкова. Сон медленно покидает его, он открывает мутные глаза и осматривается. При ярком свете, хлынувшем внутрь, когда шторы раздвигаются, комната кажется ещё неряшливей, чем вчера, а на столе с остывшими и засохшими блюдами — настоящий кавардак. Чумака в комнате нет, а Шерстень сидит напротив Строкова и внимательно наблюдает за ним из-под угрюмо нависшей на лоб чёлки. Строков раздирает слипшиеся в одно целое губы и произносит нечто нечленораздельное. Шерстень приветливо улыбается.

— С добрым утром, Строков.

— Э-э-э… Уже утро?

— Девять часов с копейками.

Строков оглядывает стол.

— Шерстень, где-то тут была банка с рассолом…

Шерстень не успевает ответить, что рассол выпил Чумак, как в комнату входит он сам.

Чумак: — А, ты уже проснулся! Хочешь кофе?

Строков: — Нет. Кофе в моём состоянии противопоказан, даже вреден. А вот чаю, с вашего разрешения, выпил бы.

Шерстень: — Кухня в твоём распоряжении.

Строков: — А когда возвращается мадам Шерстнева?

Шерстень: — Примерно через час. Я уговорил маму ночевать у подруги.

Чумак: — У чьей подруги?

В голосе его звучат подозрительные нотки, но Шерстень не отвечает. Строков встаёт и удаляется на кухню. Слышатся разные звуки передвигаемой и падающей посуды, Строков кричит:

— Шерстень, тебе налить чаю?

Чумак: — Мне самую большую чашку!

Шерстень: — Да, будь так добр.

Через пять минут Строков появляется в двери с подносом в руках. Шерстень так и не сдвигался с места. Друзья устраиваются за столом и с наслаждением вдыхают аромат дешёвого, но крепкого чая.

Чумак: — Я думаю, мы должны помочь заблудшей овце.

Строков: — Сахару маловато.

Чумак: — То есть нашему барану.

Шерстень размышляет о том, стоило ли извещать друзей, когда он два месяца назад встретил в городе Елена и Машу в обнимку. Они столкнулись тогда нос к носу, но Шерстень и предположить не мог, что встречи Елена и девушки с профессией зубного техника могут вылиться в столь непоправимое, как официально зарегистрированный брак. Неписаные законы их компании холостяков не запрещали встречаться с лицами противоположного пола и даже проводить с ними ночное время, но брак! Елен нарушил самую главную клятву, и не должно быть ему прощения!

Чумак: — Мы должны разработать план, чтобы вырвать Елена из цепких коготков Маши.

Строков: — Да, это будет не только наказанием, но и состраданием, актом милосердия.

Шерстень: — Наши ряды редеют. Нас осталось четверо.

Строков: — Интересно ведь, брак Елена тринадцатый по счёту! Подождите, но кто четвёртый?

Чумак: — Тот, кого можно не принимать в счёт — господин Блазин.

Блазин, как и они, считал женщин существами более низкого порядка, чем мужчины, но, в отличие от них, он любил мужчин. Ещё во время учёбы он попробовал заигрывать с Шерстнем, но его страдания не увенчались успехом, да и подвернулся смазливенький первокурсник с голубыми глазками…

Шерстень: — Пора переходить от слов к действиям.

Чумак: — Смерть браку!

Строков: — Если я не освобожу Елена из семейной темницы, пусть меня постигнет такая же горькая участь!

Хлопает входная дверь. Чумак и Строков переглядываются. Входит мама Шерстня — седовласая интересная женщина с хорошими манерами. По полу катится бутылка из-под водки и останавливается у её ног.

Строков и Чумак (в унисон): — Доброе утро, мадам Шерстнева!

Шерстень: — Привет, мама!

Мама Шерстня: — Доброе утро, мальчики! Неужели девушки уже ушли? Я так хотела с ними познакомиться!

Чумак и Строков молча смотрят на Шерстня. Если бы это был театр, самое время опустить занавес.

Строков прощается с пациентом и провожает его до двери, мимоходом интересуясь здоровьем его детей. У Строкова — просторный светлый кабинет, в отличие от квартиры Шерстня, здесь идеальная чистота, каждая вещь прочно стоит на своём месте. По обстановке, однако, нельзя определить медицинскую специальность Строкова, но на самом деле он хирург.