Рассказы из старой тетрадки - страница 33

Она была на полголовы его ниже. Он смотрел ей в лицо и как бы мимоходом отмечал, что у неё очень красивые серые глаза. Она улыбнулась. Внезапно Шерстень почувствовал, что их тела слишком сильно соприкасаются. Бог ты мой, её грудь! Весь мир вращался вокруг них. Как приятно прижимать её к себе за талию… Шерстня бросило в жар. Её глаза и его глаза… Вселенная исчезла, и они летели вдвоём в снопе небесного света. Её грудь, живот, бёдра, глаза, её рука, нежно сжимающая его руку… Её губы, такие манящие…

Но музыка закончилась. Миг счастья исчез. Раскрасневшиеся пары расходились, распадались.

— Спасибо, — еле слышно сказала Наташа и оставила Шерстня в одиночестве посреди зала.

Шерстень вернулся на своё место с непроницаемым лицом. Каждый нерв его всё ещё помнил прикосновение тела девушки, изгибы её тела, запах её кожи, волос, духов…

Елен и Строков запихивались бутербродами и булочками.

— Браво! Глядя на вас, мне показалось, что вы трахаетесь, — грубо, в своей обычной манере, сказал Елен.

— Её зовут Наташа, — сообщил Строков. — Она училась вместе с Хортовой.

— Я помню, — кивнул Шерстень. — Я помню…

— Схожу помочусь, — сказал Елен.

— Я с тобой, — вскочил Строков.

Стоя в туалете возле писсуаров, Строков посвистывал, а Елен в такт постукивал каблуком по кафельному полу. Потом, задержавшись у зеркала, чтобы причесаться, Строков произнёс:

— Вот незадача, как Шерстня контузило!

— Ничего, как верные друзья, мы ему поможем.

Вернувшись в зал, Елен предложил:

— Шерстень, тут такая невообразимая скука, поэтому идём пить ко мне домой водку.

Шерстень тяжело вздохнул. Он не хотел пить водку, но из уважения к своим верным друзьям он пошёл пить водку домой к Елену, и он пил водку, хотя не умел и не любил пить водку. К своему удивлению, он долго не пьянел, и он всё ещё вспоминал ясные серые глаза Наташи. Но потом он всё-таки напился до свинского состояния, Строков и Елен подхватили его под руки и повели домой. По дороге они разбили пару фонарей, пописали втроём под боковую стену муниципалитета и написали там же нехорошее слово большими буквами.

— Добрый вечер, мадам Шерстнева! — горячо улыбаясь, сказали Строков и Елен маме Шерстня. — Вот ваш сын. До свидания, мадам Шерстнева, спокойной ночи!

— Так! — сказала мама Шерстня, интересная седовласая женщина с хорошими манерами.

— Мама, всё под контролем, — успокоил маму Шерстень и упал на пол.

22.11.1998

— Привет, Чумак! Как поживаешь?

— Привет, привет! — Чумак безо всякого интереса пожал руку Елена, потому что был занят делом чрезвычайной важности: он внимательно разглядывал оголённые почти по всей длине ноги девушки, которая проходила мимо.

— Привет, Елен! — вдруг очнулся Чумак, и небритая щербатая улыбка ярко озарила его лицо. Чумак крепко пожал другу руку, а потом они пошли вместе по главному проспекту города, усеянному красивыми жёлтыми листьями.

Светило ласковое осеннее солнце, дул освежающий осенний ветерок, уличная жизнь текла вяло и неторопливо.

— Хочешь пива? — быстро спросил вдруг Чумак.

— Ты знаешь, Чумак, у меня сейчас проблемы с деньгами, — пожаловался Елен.

— У меня тоже нет денег, — радостно признался Чумак. — Как тебе нравится эта дурочка?

Друзья проследили взглядом за кокеткой в джинсовых шортах и ярко-оранжевой футболке.

— Ничего, — произвёл оценку Елен. — Очень даже ничего.

— Елен, можно я ещё раз пожму твою руку? Вот именно, что ничего, ничего особенного!

Елен хмыкнул. Они двигались дальше.

— Как дела в Министерстве здравоохранения? — поинтересовался Чумак.

— Ничего нового. Министр — полный болван, и, по всей видимости, даже не подозревает этого.

— А как поживает малыш Шерстень?

— Как обычно, наверное, — Елен пожал плечами. — А вот меня сегодня один просиживатель штанов назвал господином Хеленом. С трудом удержался, чтобы не сказать ему какую-нибудь грубость…

— Да, это ты умеешь, — подтвердил Чумак.

— Как мне всё это надоело. Как только невежды не коверкают мою фамилию! Чаще всего я слышу какое-нибудь женское имя: Эллен или Хелен. Но я не согласен даже на господина Илена с правильным ударением! — гневно закончил он.