Рассказы - страница 4

сказала, — уборщица вышла и хлопнула дверью.

Венера отдыхала. Через пятнадцать минут на нижнем этаже начинался ее номер в стриптизе; она лежала в темноте одна, когда услышала, как он по-кошачьи царапается в дверь. Не успела она встать, как Малютка оказался в комнате; она зажгла маленькую лампочку над кроватью. Заслоняясь рукой от света, Венера сделала вид, что недовольна бесцеремонным вторжением, хотя на самом деле всегда была рада его видеть. Он подъехал вплотную к кровати, его кудлатая голова оказалась на подушке, и Венера прилегла рядом, чтобы смотреть ему в глаза. Это были львиные глаза, подсвеченные желтыми искорками.

— И давно я беру с тебя деньги? — спросил он.

Венера поняла, что он не шутит, и нерешительно покачала головой, хотя ей почему-то захотелось, чтобы брал. Она снова села.

— Сперва вваливаешься, как танк, а теперь оскорбляешь.

Венера тревожно посмотрела на приоткрытую дверь, как будто предчувствовала, что скоро в нее войдет беда.

Малютка отстегивал себя от тележки. Полумеры его никогда не устраивали. Страх подступил к горлу Венеры долгим сухим жжением.

— Ты совершенно все напутал, пупсик, — проговорила она. — Это Фэнси сказал мне.

Она шмыгнула носом и потерла веки.

— А я сказала, не дай бог ты узнаешь, что он мелет.

Он пристально посмотрел на нее. Потом медленно, ритмично отталкиваясь, уехал по голому полу в длинный сумрачный коридор, оставив распахнутую дверь тихонько качаться у себя за спиной.

Сидя на краю кровати, Венера слушала, как тележка стучит по ступеням, потом посмотрела на часы: времени оставалось только на то, чтобы спуститься вниз.

В эту ночь вежливому парню снился безногий. Лежа на гостиничной кровати, он слышал неторопливый, тяжелый стук где-то в глубине лестничного колодца, освещенного газовыми рожками. Безногий приближался. В комнате горел свет, парень сел, охваченный непонятным ужасом, и смотрел, как медленно поворачивается дверная ручка, тщетно надеясь, что калеке не хватит роста повернуть ее до конца. Еще оставалось время, чтобы запереть дверь — ключ торчал в замочной скважине. Но он двигался, как в стоячей воде, одеревеневший от страха, и не успевал, никак не успевал, дверь медленно-медленно распахнулась: за ней никого не было. Никого, во всем длинном, плохо освещенном коридоре. Никого — он был уверен в этом — во всей огромной гостинице. Ватные от страха пальцы беспомощно возились с ключом. И тут он, наконец, проснулся — в комнате горел свет, ключ поблескивал в замочной скважине.

Фэнси с трудом встал и посмотрел на часы. До обычного утреннего подъема было еще далеко. Он снова сел на край кровати и спросил себя: ну что в конце концов может сделать безногий на тележке ему, здоровому взрослому парню? Сидя на смятой постели, он смотрел на мигающие огни Стейт-стрит — красный-зеленый, красный-зеленый — и бодро пускал колечки дыма дешевой сигаретой, пока, наконец, не погасли вывески, не наступил рассвет и не зашумел городской транспорт.

В полдень, когда Фэнси развязывал фартук, чтобы сбегать через дорогу за кофе, в бар въехал Малютка. Он вез себя на колесах с подшипниками, как разбитую статую. Надменному, тщеславному Малютке больше всего нравилось позировать, глядеть по сторонам со своих подмостков, нет ли поблизости женщин, чтобы продемонстрировать классические черты лица, накачанные бицепсы, поджарый, как у Спасателя, торс и аккуратную темную бородку клинышком. Проезжая мимо барной стойки, он окликнул Фэнси и насмешливо показал на него пальцем:

— Где ты взял такие уши, Четырехглазый? Ребята! Полюбуйтесь на его уши!

Никто никогда не обращал внимания на уши Фэнси, потому что в них не было ничего особенного. Фэнси понуро облокотился о стойку и попробовал улыбнуться. Было самое время идти за кофе.

— У тебя тоже уши не маленькие, — сказал он, стараясь показать, что понимает шутки.

Малютка сдал назад.

— Ты что-то сказал про мои уши, парень?

Фэнси возился с фартуком. Тесемки затянулись в узел, пальцы ослабели, как в давешнем кошмаре. Музыкальный автомат издал слабый металлический звук и смолк.

— Так что не так с моими ушами, Четырехглазый?