Рассказы о большом мире - страница 19

Понятно, что при таком образе жизни у Олега оставалось мало времени для контактов с родителями, что жили на другом конце города и совершенно не находилось на общение с прекрасным полом. А с одноклассницами он держался холодно. Большинство из них он даже уважать не мог.

2.

С Ольгой он познакомился в начале апреля, в парке, на вечерней пробежке. Оказалось, что они учатся в соседних школах. На выходных он выкраивал для неё время, они гуляли в парках, ходили в музеи, ужинали в кафе, шутили и смеялись. Он дарил ей цветы и всегда провожал до подъезда, где первое время, прощаясь, позволял себе только целовать её руку. В будни иногда провожал в школу и встречал после уроков.

Вскоре вечерние прогулки стали чем-то удивительно важным. Настолько важным, что иногда Олег нарушал свой режим, отдавая предпочтение улыбке и голосу Ольги. После он корил себя за слабость, но в дни, когда не видел её, очень скучал.

Их разговоры чаще всего походили на интервью, кто-то задаёт вопросы, кто-то слушает. Такая спокойная форма общения нравилась им больше всего.

– Тебе нравится Тайсон? – спросила она как-то раз, когда они гуляли по освещённой вечерним майским солнцем набережной.

Олег покачал головой:

– Нет. Мне не нравятся несдержанные негры. Даже быстрые и техничные. Да и вообще негры. Они принесли белым расхлябанность, криминал и сделали кривляние модой.

– Погоди... Ты что же – расист?

Олег замолчал, сжав зубы.

– Чего ты желваками играешь, Олежек? – хмурясь, спросила Ольга. – Ну, правда. Ты как-то так нетолерантно...

– А я далёк от толерантности, – сухо произнёс Олег. – Мой максимум – отсутствие агрессии, но это не означает, что алкоголиков, гомосексуалистов, наркоманов и сумасшедших я буду считать равными себе и моим родителям. Это стыд и позор нации. И называть негров я буду неграми, а не афрорусскими, понятно?

Ольга оторопела.

– Ты чего, Олежек?

– А чего? – спросил он с вызовом, приподняв подбородок.

– Ну... – тихо и ласково произнесла она, – я же не наркоманка и не сумасшедшая... вроде... чего ты так жёстко-то со мной?

Он обнял её и прошептал:

– Прости. Просто тема больная, вот и всё.

Они шли по набережной и Олегу невероятно нравилось её присутствие рядом, то, как она брала его за руку своими тонкими прохладными пальцами, как смотрела на него и слушала.

– Скажи, – спросила она, опираясь на выкрашенное чёрной краской железо кованого заборчика и глядя куда-то вдаль, – а какие люди тебе нравятся?

– Целеустремлённые. Трудолюбивые. Образованные. Сильные. Лидеры.

– Например?

– Например, Ленин.

Она удивилась:

– Вот уж не подумала бы...

– Или Гитлер. Его образ жизни до его службы в армии, его горячую храбрость на поле боя и в госпитале, его целеустремлённость и его идеалы – всё это мне близко. Но при этом я не могу назвать себя наци. Большинство из тех, кого лично я видел – криминал или клоуны, для которых идеи – ничто, а атрибутика и стадность – всё. Им нравится вседозволенность, а я далёк от такого мироустройства. А атрибутику вообще считаю делом вторичным. Но за то, что Гитлер считал славян людьми второго сорта – я, пусть и спустя десятилетия – считаю его мразью. Но это не отменяет того, что я сказал о его храбрости, например.

– Это я могу понять... А Ленин почему нравится?

Он остановился.

– Ты знаешь, как он пахал? С самого детства. Вот некоторые говорят, что он дескать ни дня не работал... Имеют в виду труд. Смотря что считать трудом. Сейчас немало людей вовсе не работают, а только ходят на работку. И считается это ими – трудом. Я таких не уважаю. А вот Ленина уважаю.

– А кавказцев ты тоже не любишь?

– Отчего же? У меня два хороших приятеля – кавказцы. Мага и Аслан.

– И как же это в твоей голове укладывается-то всё? Лидер национал-социалистов Германии, дружба с кавказцами, уважение к Ленину...

– А запросто! Политические фигуры типа Ленина и Гитлера не чета сегодняшним. При этом Гитлер для меня безусловный враг. А уважаю я его не за то, что он представлял опасность для моей нации, а за то, что он глыба. Понятно?

Она внимательно смотрела на Олега и говорила:

– Вот он ты какой... – и во взгляде её читалось восхищение.