Рассказы о котовцах - страница 17
За Горынкой снова громыхнули пушки. И снова один за другим три снаряда разорвались неподалеку от комбрига. Раздался еще залп, и три столба земли взлетели вверх почти одновременно, в непосредственной близости от комбрига…
Когда дым и пыль рассеялись, все увидели Орлика, который мчался без всадника. Конь бросался из стороны в сторону, неистово крутил и тряс головой.
— Уби-и-ит!! — пронзительно закричал кто-то из бойцов, бегущих на помощь комбригу.
Стоустый голос мгновенно разнес эту весть по всей цепи, из края в край. Сотни людей без команды прибавили шагу. Многие стали вырываться вперед.
— За мной, братва!! — зычным голосом призвал своих бойцов взводный Яблочко. — Круши вражескую нечисть!
— Руби белую кость!! Бей панских наймитов! — грозно раздавались в центре лавы могучие голоса Константина Ведрашко, Евдокима Ляхомского, Ионы Сорочана.
Где-то в центре лавы в грохоте боя яростно вскричал гигант Яков Руснак:
— Гранаты к бою! Приготовиться!
Пример удальцов, как натиск ураганного ветра, подхватил и понес вперед многолюдную лаву котовцев. Вот они стремглав преодолели расстояние, отделявшее их от оврага, изломанной лавиной скатились вниз, затем взбежали на косогор и залегли вдоль колючей проволоки перед самой Горынкой…
К месту, где только что упал Котовский, прибежало еще несколько человек. Они увидели комбрига лежащим вниз лицом среди неглубоких воронок, с клинком, зажатым в руке. Он силился встать на ноги, но не мог.
Неподалеку лежал коновод комбрига. Он был ранен в живот и тяжело стонал. К комбригу осторожно подошел совсем еще юный боец из пешего эскадрона.
— Жив… — произнес он, глядя во все глаза на комбрига.
Потом боец отбежал в сторону и, размахивая винтовкой, закричал звонким восторженным голосом:
— Жи-ив!! Комбриг жи-ив!
Радостный возглас бойца услышали в ближних звеньях обширной лавы. Из звена в звено весть эта покатилась дальше, на самый крайний фланг атакующих.
Бойцы и командиры враз поднялись из пшеницы и ринулись на вражеские укрепления. Гулко прогремели у самой деревни разрывы ручных гранат. Это котовцы пустили в ход свою «карманную артиллерию» по проволочным заграждениям противника.
Из засады неожиданно выскочил второй полк. Сотнями изломанных молний блеснули клинки в багровом рассвете, и яростное «ура!» огласило окрестность. Эскадроны полка с тяжким стоном промчались через обширное нескошенное поле и стремительно стали окружать деревню.
Высоко в небе задрожали длинные лучи света — предвестники восхода солнца. Пробуждался новый солнечный день, еще один из тех героических дней, которыми так обильно был прославлен в этот незабываемый год победный и тернистый путь котовцев.
…Комбриг отчетливо услышал знакомый ему боевой клич всей бригады. Он услышал также, как где-то возле Горынки свирепо хлестнули свинцом оба пулеметных эскадрона.
Он прислушался еще немного и вспомнил вдруг о батарее. Ему непонятно было, почему она молчит в такую горячую минуту, когда в бой вступила вся бригада.
Он напряг последние силы и неожиданно встал на ноги. Отвел руку с зажатым клинком в сторону и, пошатываясь, глухо промолвил:
— Где б-б-атарея? П-п-очему не стреляет?
— Нельзя ей, товарищ комбриг, — ответил кто-то из бойцов. — Нельзя, потому как пехота наша уже во вражеских окопах.
Комбриг широко открытыми глазами посмотрел на бойца, обнял и прижал его к себе.
— Победа, сынок, — прошептал он сухими, запекшимися губами, и глаза его заблестели. — Теперь на Икву… Без останова… — сказал он громче, хотел шагнуть вперед, но побледнел вдруг и грузно опустился на землю…
Несколько дюжих бойцов подняли комбрига, усадили на штабную пулеметную тачанку и бережно повезли на катенбургскую дорогу. Комбриг Котовский был тяжело контужен.
…Спешенные и конные эскадроны ворвались в Горынку с двух сторон. В деревне поднялась паника. Выбитые из окопов жолнеры разбегались по садам и огородам. Офицеры перехватывали своих солдат, беспощадно избивали и расстреливали в упор. Но жолнеры не в силах были преодолеть страх перед конницей Котовского. Усилия офицеров были напрасны. Жолнеры бросали винтовки, ранцы и сдавались. Офицеры, настигаемые котовцами, падали на колени, бессвязно бормотали слова оправдания, просили пощады.