Рассказы о писателях - страница 16
- Он не мог постучаться к Марату по дороге в Конвент, - послышалось из угла, где сидел, перелистывая истрепанную книжонку, главный кунцевский библиофил - огромный детина с давно не стриженной, мелко вьющейся шевелюрой.
- Интересно, почему это он не мог? - строптиво спросил Багрицкий.
- Марат жил совсем в другой стороне. Багрицкий, ни слова не говоря, достал с полки книгу с планом Парижа и развернул его на столе.
- Сейчас мы это выясним, - сказал он, склоняясь над планом. - Идите сюда, смотрите сами.
- Мне не нужно ничего смотреть, - невозмутимо ответствовал библиофил. - Я и так себе все представляю.
- Значит, так, - бормотал Багрицкий, водя пальцем по плану и пытаясь показать, что он непоколебимо уверен в своей правоте, - вот здесь жил Сен-Жюст, здесь - Марат, а здесь... а здесь...
- Если я чего не знаю, я про это не говорю, - назидательно заметил библиофил.
Реакция Багрицкого была неожиданной.
- Севка! - крикнул он.
Явился Севка и вопросительно уставился на отца.
- Возьми мое ружье и стреляй в этого человека, - скомандовал тот.
Севка обрадованно бросился в угол и извлек оттуда некое подобие охотничьего ружья, которым его хозяин очень давно, а может быть и совсем никогда, не пользовался.
Библиофил вскочил с места и протянул перед собой руки.
- Бросьте эти дурацкие шуточки! - закричал он.
Но так как Севка и не думал бросать эти шутки, а вместо того, подпрыгивая и гримасничая, подступал все ближе и ближе к знатоку топографии великого города, тому пришлось «покинуть зал заседаний», так и не насладившись своей победой.
И ссора между друзьями длилась до тех пор, пока, столкнувшись где-то нос к носу, они не нашли в себе силы посмеяться над недавними разногласиями.
Следующая их размолвка произошла по более существенному поводу.
Случилось так, что библиофил явился однажды к Багрицкому с весьма причудливой просьбой,
- Слушайте, Эдя, - сказал он, садясь и отводя глаза в сторону. - На Моховой продаются пять томов афанасьевских сказок. Я уже давно хочу их купить.
- Вы же знаете, что у меня нет денег, - ответил Багрицкий, обнаруживая недюжинную догадливость.
- Кто вам сказал, что я к вам пришел за деньгами?
- Просто мне показалось...
- Ничего подобного. Я у вас вот о чем хочу попросить... - Библиофил полез в карман и вытащил оттуда листок бумаги, исписанный короткими строчками. Разгладив листок, он положил его перед Багрицким. - Я написал это стихотворение для «Гудка», и если вы его подпишете, они его напечатают в два счета и я смогу купить Афанасьева.
- Мне не жалко, я подпишу, - сказал Багрицкий, проглядев стихи и поморщившись, - но я бы на вашем месте купил не Афанасьева, а пальто для Семена. Сердце болит смотреть, в чем ходит парень.
Семен был молодой поэт, который жил вместе с библиофилом и, как это всем нам было известно, начисто не умел позаботиться о себе.
- Там будет видно, - загадочно промолвил автор стихов для «Гудка», складывая подписанный Багрицким листок и пряча его в карман.
Стихотворение действительно напечатали в два счета, но разговор о пальто не возобновлялся, и однажды Багрицкий увидел, как мимо его окна прошел Семен, осторожно ступая по мокрому снегу и придерживая у горла окоченевшей рукой поднятый воротник пиджака.
Багрицкий приоткрыл форточку и окликнул его.
Обрадованный возможностью обогреться, Семен вошел в комнату, потирая руки и шмыгая носом.
И тогда ему было сделано предложение, о котором долго потом толковали, хихикая, в кругах кунцевских «составителей».
Багрицкий заявил, что напишет на его имя доверенность на получение гонорара за стихотворение, напечатанное в «Гудке». По этой доверенности Семену надлежало завтра же получить деньги и купить себе пальто, которого он, разумеется, не увидел бы как своих ушей, ежели бы понадеялся на великодушие библиофила.
Уразумев смысл всей это махинации, Семен решительно от нее отказался.
- Боже мой, да отдадите ему при первой возможности его грязные деньги! - убеждал Багрицкий совестливого поэта, очень терзаясь при мысли, что его отлично придуманный план может вдруг провалиться.
Но последний довод наконец подействовал, коварный замысел был осуществлен, и на следующий день к вечеру Семен пришел к своему благодетелю в новом теплом пальто.