Рассказы об Африке - страница 2
Наполнив кожаный мешок длинными белыми кореньями, Набетуну направилась к круглой, крытой травой хижине.
Нкайна, иди встречать Касанду, лентяй! — сердито сказала Набетуну. — Иди сейчас же!
Из проема двери, служившего одновременно и окном и отверстием для выхода дыма, выскочил заспанный Нкайна и побежал навстречу брату.
Солнце висело прямо над головой, воздух дрожал от зноя, и крааль был безлюден в этот час. Соседка Набетуну, Магуа, вышла из покривившейся хижины, где она пряталась от жары, и, поддерживая привязанного к спине ребенка, направилась к Набетуну. Тело Магуа было выкрашено в красный цвет — по обычаю племени, это говорило о том, что женщина недавно впервые стала матерью.
— Хороший охотник Касанда, — сказала Магуа, заискивающе улыбаясь и показывая на приближающегося Касанду, — самый лучший в краале. Дай мне ноги топи, Набетуну.
И Набетуну, радовавшаяся, когда хвалили ее сына, пообещала подарить соседке ноги антилопы.
Касанда сбросил на землю антилопу и передал брату копье и лук со стрелами. Он вытер потное лицо и сказал матери:
— Мясо топи надо провялить. Нкайна поможет тебе. Теперь ты будешь много дней сыта.
Топи было единственное животное, мясо которого колдуны — немезисы — разрешили Набетуну есть. Ни к какому другому мясу она не должна была прикасаться. Это было ее герундо — запрет. Набетуну никогда не нарушала этого запрета, так как была убеждена, что бог Ена, хранившийся одним из немезисов в маленькой хижине около леса, зорко следит за ней и немедленно ' покарает ее, если она вздумает нарушить его волю. Набетуну была особенно довольна, что Касанда принес топи.
Она с гордостью и любовью смотрела на своего старшего сына. Хотя ему не исполнилось еще и двадцати лет, он был уже самым храбрым и самым сильным в краале. У кого еще в краале были такие широкие и могучие плечи, такие быстрые и неутомимые ноги, как у него! И кто так, как он, любил свою мать, хотя и скрывал это ото всех: нехорошо, когда мужчина походит нравом на женщину. Кроме того, Касанда был очень красив. В особенности нравилась Набетуну татуировка на лбу и на щеках около глаз, придававшая его лицу грозное выражение. Эту татуировку- сделал ему отец, когда Касанда был еще совсем маленьким мальчиком. Волосы Касанды, высоко зачесанные и скрепленные глиной, всегда сохраняли приданную им форму.
С тех пор как отец Касанды не вернулся из Эфиопии, куда во время последней войны мзунгу отправили его воевать против итальянцев, Касанда был старшим в семье. Он был одним из лучших охотников в краале батако, и сам йонго назвал его храбрым, после того как Касанда, чтобы заслужить право называться воином, убил в единоборстве черную пантеру. А слово йонго значило много, ибо Йонго был вождем племени батако, одного из самых сильных племен, живущих в необъятном лесу, простирающемся от озера Киву до великой реки Конго.
Вот уже несколько месяцев, как Касанда стал воином, и отсутствие двух резцов в его верхней челюсти, искусно удаленных колдуном — немезисом, подтверждало это.
Набетуну заботливо осмотрела сына. Его черная кожа блестела на солнце. Вид у Касанды был бодрый и здоровый. Но его пагне, состоявшее из двух прикрепленных к поясу кусков синей материи, выделанной из прочной коры дерева миомбо, обносилось и требовало ремонта.
— Очень хитрый был топи, — сказал Касанда брату.-! Я гнался за ним целый день. Наверно, дух леса Нгуна охранял его. Помоги матери носить сухие ветви, Нкайна.
Пес Мпутум ходил вокруг топи, ощетинившись, глухо ворча и искоса посматривая на двух тощих чужих собак, бросавших тоскливые взгляды на добычу его хозяина.
Набетуну принялась готовить сыну обед. А Касанда, ожидая, пока сварится сорго, сел у входа в хижину и, взяв в руки двухструнную бамбуковую маримбу с большой тыквой на конце, стал играть, хотя и чувствовал себя усталым. Он любил играть на маримбе.
Мягко звучала лесная гитара, и Касанда, укрывшись от солнца в тени хижины, пел песню охотника: