Рассказы. Том 3. Левша Фип. - страница 16

Потом начинается паника, и толпа изображает Бруклин — встает, кричит и пытается направиться к двери — и Болтун выбегает с такой скоростью, будто слышит, что в соседней комнате нашли золото.

— Эй, стой! — зову я гнома.

Теперь я понимаю, что он имел в виду, когда говорил, что случится что-то ужасное. Потому что утонуть — ужасно, и это может произойти со всеми нами. Вода поднимается, и сверкает больше молний. Но гном не останавливается. Он не слышит меня из-за грома и криков. Я вижу, что мне нужно оторвать его от пола, поэтому иду вброд, и к этому времени он уже по пояс в воде. Но ему удается бросить последний мяч — на этом все.

С крыши бьет молния, все огни гаснут, и стена здания боулинга проваливается внутрь. Дорожка разрушена. Я подхожу к карлику как раз в тот момент, когда молния бьет в третий раз. И тут копы хватают меня.

— Что подразумеваете под хулиганством? — спрашивает судья Донглепутцер.

Примерно через час, ночью мы все оказались в зале суда — я, блондинка и Крошка Тим. Коп, который привел нас, смотрит на судью Донглепутцера и пожимает плечами.

— Эти люди устроили беспорядки в боулинге, — говорит он.

— Беспорядки? Что за беспорядки?

— Ну, этот коротышка играл в боулинг, и стена здания разрушилась.

— Звучит довольно серьезно, — хмурится судья. — Вы хотите сказать, что он снес стену шаром для боулинга? Не похоже, что у него хватит на это сил.

— Не совсем, — говорит полицейский, слегка краснея. — Он бросил шар, и молния снесла стену.

— О, молния. Потом выяснится, что за ущерб отвечает шторм, а не этот человек. Так зачем его арестовывать?

— Он начал бурю, Ваша честь, — гнет свое полицейский, немного смущенный.

— Что еще за разговоры? Люди не устраивают бурь. И если подумать, на улице совсем нет дождя.

— Я знаю, ваша честь. Дождь прошел только в этом боулинге.

Судья долго смотрит на полицейского.

— Вы хотите сказать, что в кегельбане прошел дождь? — повторяет он противным голосом.

— Я знаю, в это трудно поверить, Ваша честь, но это так. Я чуть не утонул, пытаясь арестовать этих людей.

Донглпутцер снова смотрит на стража порядка.

— Я хочу, чтобы вы утонули, — стонет он. — Утонули мертвым! Рассказываете мне, что он ворвался в кегельбан и стена рухнула, а затем арестовали этих невинных свидетелей за нарушение общественного порядка!

— Но этот парень начал бурю, — протестует полицейский. — Я и сам это видел. Он метнул шар, и пошел дождь.

Донглепутцер побагровел.

— Вы пытаетесь свести меня с ума? Или как?

— Да, Ваша честь, — отвечает полицейский.

— Заткнитесь! — кричит Донглепутцер. — Я этого не вынесу. Вы хотите сказать, что этот карлик со бородой устраивает бури в боулингах. А как же маска? Может быть, он грабитель? И полагаю, женщина — его боевая подружка? А этот тупой болван рядом с ней, несомненно, сообщник, возможно, продавец зонтиков.

Когда он говорит о глупо выглядящем болване, то указывает на меня. Меня это возмущает, потому что показывать пальцем на людей нехорошо.

— Говорите громче! — вдруг орет он на Крошку Тима. — Может быть, вы объясните мне эту безумную историю?

— Это правда, сквайр, — гнусавит Крошка Тим. — Но я не виноват. Если бы сквайр Фип не вытащил меня из пещеры и не заставил весь день есть землю, я бы до сих пор был счастлив в горах с другими гномами вместо того, чтобы устраивать грозы в боулинге.

Донглепутцер достает носовой платок и вытирает лоб. Затем он говорит каким-то сдавленным голосом.

— Это последнее предложение, пожалуй, самое замечательное из всех, что я когда-либо слышал, — задыхается он. — Прежде чем я уничтожу вас, — он указывает на полицейского, — и прежде чем передам всех вас, маньяков, судебному психиатру, я хотел бы, чтобы вы повторили одну вещь. Вы устроили грозу в боулинге или нет?

— Я, — говорит Крошка Тим. Донглпутцер стонет.

— Нет, нет, — шепчет он. — Не могу поверить. Я не поверю, что вы все… пойдемте со мной.

— Куда вы нас ведете? — спрашивает блондинка.

— Вниз, — говорит Донглпутцер. — Здесь, в участке, есть спортивный зал для сотрудников полиции. Кажется, к нему примыкает боулинг. Ты будешь играть для меня, маленький друг. Я хочу, чтобы ты показал мне, что именно ты сделал, прежде чем я сам отправлюсь к психиатру.