Рассказы. Том 3. Левша Фип. - страница 19

Все, что я сделал, это застонал.

— Ты ведь не хочешь еще раз поставить на него, правда, Фип? — говорит О'Брайен.

Я вздыхаю. Потому что снаружи, в боулинге, я слышу грохот, который говорит мне, что матч начинается. И грохот становится громче, подобный грому.

— Откровенно говоря, — не отстает О'Брайен, — мне кажется, твой парень весь промок. Я снова иду к дорожкам с О'Брайеном. Что еще я могу сделать? Я — утопающий без соломинки. Короче говоря, думаю, ты знаешь, что происходит на Аллее боулинга Милуоки 29 апреля. Местные наверняка сочинят историю.

Все, что я могу сказать, это то, что после шторма я заплатил Горилле пять штук, он расторг с Янки Альбиносом контракт, Янки Альбинос мирится со своей блондинкой, а я — я трачу два часа, отжимая воду из Крошки Тима, который чуть не утонул. Дорожка затоплена, и на этот раз молния ударила в верхнюю часть здания снаружи. В волнении я бросился в воду и смял новый костюм.

Потом прыгнул в самолет с Крошкой Тимом, на следующий день везу его в Кэтскилл и отпускаю к другим гномам. На этот раз я не останусь играть в боулинг, а вернусь в город. И вот я здесь со своим состоянием.

Левша Фип закончил свой рассказ и, глядя на меня, стряхнул воду с волос. Я тоже уставился на него.

— Довольно тяжелая история, чтобы сразу переварить ее, — прокомментировал я. Он только усмехнулся.

— Не то чтобы я не верил тебе насчет гнома и всего остального, — сказал я ему. — А как насчет того, чтобы сколотить состояние? Я думал, ты сказал, что в Милуоки был шторм и тебе пришлось заплатить Болтуну пять тысяч долларов. Откуда взялось состояние?

— Разве я не говорил? — спросил Фип. — Разве не упомянул, почему люблю дождь?

— Ты не сделал этого.

— Забавно, что такая мысль ускользнула от меня. Потому что все очень просто. Помнишь, я упоминал имя О'Брайена, промоутера, который разговаривал со мной перед тем, как мы вышли к дорожкам?

— Ну да.

— Ну, я сделал состояние на О'Брайене. Идея пришла ко мне, как вспышка, пока мы стояли там. Я знаю, что проиграю Горилле пять тысяч из-за того, что произойдет, поэтому я поворачиваюсь и ставлю десять тысяч на О'Брайена. Ему кажется, что это верное дело, и он пошел на него.

— Хочешь сказать, что поспорил с О'Брайеном на десять тысяч долларов, что твой гном выиграет в боулинге? — спросил я.

— Конечно, нет, — ухмыльнулся Лефша Фип. — Я просто поспорил с ним на десять тысяч долларов, что через десять минут на его новый костюм прольется дождь.

Войдя в забегаловку Джека, я увидел Левшу Фипа, сидящего за своим обычным столиком. В костюме, который он носил, не заметить его было невозможно. Даже слепой сразу нашел бы Фипа — если бы не видел этого скафандра, его цвет был бы таким кричащим, что он бы услышал.

Когда я подошел, Фип махал Джеку руками. Он повернулся, кивнул мне в знак приветствия и продолжил делать заказ.

— Сделай, пожалуйста, с сыром, — потребовал он. — Но вонючим.

— Хочешь кусочек сыра? — спросил Джек.

— Мне все равно, какими зубами грызть сыр, — заявил Фип. — Но чтобы его было побольше. Пусть он будет большим и круглым. Пусть он будет злым и зеленым. Пусть он будет старым с плесенью. Принеси мне побольше и побыстрее.

Джек нацарапал заказ и зашаркал прочь. Левша Фип обернулся, и я увидел, что его глаза-бусинки не напряжены.

— Сыр, — благоговейно прошептал он. — Лимбургер с настоящими конечностями! Толстый кирпич! Я люблю это. Швейцарский — это блаженство. Чеддер еще лучше. Камамбер — просто улет!

Я вытаращил глаза.

— В чем дело? — спросил я. — Ты выражаешься как нечто среднее между Огденом Нэшем и Микки Маусом. С каких это пор у тебя появилась такая страсть к сыру?

— Это не все для меня, — объяснил Фип. — Я отнесу его своему другу.

— Тусуешься с кучкой крыс?

Фип покачал головой.

— Я не видел Болтуна Гориллу несколько недель, — заявил он.

— Тогда что же… — начал я, но не закончил.

Джек вернулся с огромным блюдом, наполненным концентрированной источником мучений для носа.

— Ах! — обнюхал блюдо мой собеседник. — Запах сыра! Какой тяжелый запах!

Запах был слишком резким для меня. Но Фип восторженно вдохнул.