Расследования Берковича - 3 - страница 18

— Мужчину вы не узнали?

— Нет, я его толком не разглядел. Только руки и часть туловища.

— Нира замужем?

— Да, правда с мужем она не очень ладит.

— Ясно, — протянул Беркович и, приняв решение, сказал: — Хорошо, Миха, идите по своим делам. Наш разговор я записал на диктофон, а официальную бумагу подпишете потом, в полиции. Спасибо, что помогли.

Зусман пожал сержанту руку и побежал вдоль дороги к тропе, которая вилась вверх по склону холма.

— Отсюда к поселку есть дорога? — спросил Беркович у водителя полицейской машины и, услышав положительный ответ, приказал ехать к дому, где жила Нира Кишон. У подъезда уже собралась толпа, и Берковичу не составило труда найти квартиру Ниры — она находилась на последнем, третьем этаже. Дверь была распахнута, на кухне сержант Тенцер разговаривал с грузным мужчиной лет сорока, по-видимому мужем Ниры. Беркович остановился на пороге, кивком попросив Тенцера продолжать допрос.

— И вы не слышали никакого шума? — спросил Тенцер.

— Никакого, — хмуро сказал мужчина. — Я спал в спальне, а Нира в салоне… Мы неделю не разговаривали, поссорились… А почему именно я должен спать в салоне, скажите? — неожиданно воскликнул он, будто опережая вопрос.

— Нет, нет, — быстро сказал Тенцер, — продолжайте.

— Под утро мне стало очень прохладно, я вышел в салон и увидел, что окно открыто. Я закрыл окно и вернулся к себе. Вот и все.

— Вы не могли не увидеть в таком случае, что жены в салоне нет, — поднял брови Тенцер.

— Естественно, увидел, ну и что? Нира могла выйти в туалет или на кухню, я что, должен за ней следить? Я лег и опять уснул. Сегодня я работаю в вечернюю смену, могу поспать подольше? А тут вы начали трезвонить, как будто пожар.

— По-вашему получается, — с иронией сказал Тенцер, — что ваша жена вдруг впала в такую депрессию, что открыла окно и выбросилась вниз. А вы не поняли, что случилось, закрыли окно и спали до нашего прихода. Вы хотите, чтобы я в это поверил?

— Ничего я не хочу! — закричал мужчина. — Оставьте меня в покое! Вы думаете, я ее выкинул? Я что, идиот?

Беркович сделал шаг вперед и взглядом спросил у Тенцера разрешения задать вопрос. Тот кивнул и демонстративно заложил руки за голову.

— Я хотел бы знать, — заговорил Беркович, — причину вашей размолвки с женой.

— Это наше личное дело!

— Конечно, — согласился сержант, — но когда на вас падает подозрение в убийстве, личные отношения имеют прямо связаны с расследованием.

— Подозрение в убийстве! Вы рехнулись, сержант? Я спал, понимаете? Вышел в салон, а окно открыто, я его закрыл, и все!

Кишон даже изобразил руками, как он закрыл окно, и Беркович с недоумением, причину которого он и сам не понял, проследил за его жестом. Следующий вопрос он задал, не задумываясь:

— Но если все-таки предположить, что у вас была причина…

— Была! Ну и что? У половины мужчин есть причина, чтобы убить жену! Но никто не убивает, потому что это смешно! Это глупо! Я что, по-вашему, идиот?

— Это вы уже спрашивали, — механически заметил Беркович. — А все-таки, что за причина, если не секрет?

Кишон надолго задумался.

— Секрет… — пробормотал он наконец. — Какой секрет? У нее есть любовник. Я точно знаю, что есть, но не знаю кто. Неделю назад я ей так и сказал, а она… В общем, мы перестали разговаривать.

— Скажите, — сказал Беркович, поняв неожиданно, какая мысль не давала ему покоя, — кто живет в квартире этажом ниже?

— Этажом ниже? Эфраим живет, а что?

— Что он собой представляет? Молод? Одинок?

— Не то, чтобы молод… Как я. Одинок, да… С женой развелся год назад…

— Продолжайте, — кивнул Беркович Тенцеру, — я сейчас вернусь.

Прежде, чем позвонить в дверь Эфраима, Беркович обошел дом и снизу посмотрел на окна. Солнце поднялось уже довольно высоко, и стекла больше не отсвечивали.

В квартире Эфраима на звонок долго не отвечали, а потом раздался заспанный мужской голос:

— Кого еще черт принес?

— Полиция! — крикнул Беркович.

Несколько минут спустя, поднявшись к Кишону вместе с Эфраимом, изображавшим недоумение, Беркович сказал:

— Вот, господин Кишон, познакомьтесь, это и есть любовник вашей жены.

Эфраим от неожиданности едва не упал, схватился рукой за дверную притолоку и в следующую секунду, поняв все, бросился бежать по лестнице. Тенцер и Кишон вскочили со своих мест, но Беркович спокойно сказал: