Расследования Берковича 8 [сборник]

– Не такой уж крупный у него бизнес, – сказал инспектор Хутиэли. – Два ювелирных заводика – один в Герцлии, другой в Бейт-Шеане. Не вижу смысла в угрозах. Может, он ошибается?

– Нет, – вздохнул старший сержант Беркович. – К сожалению, ему действительно угрожают. Вот уже неделю Владимир Лейбзон каждый день получает анонимные письма, отпечатанные на лазерном принтере. Посланы из разных почтовых отделений – от Эйлата до Хадеры.

– Ты считаешь, что это не шутка?

– Если бы Лейбзон был коренным израильтянином, я, возможно, так бы и подумал, – признался Беркович. – Но он из России. Приехал два года назад и уже имеет неплохой бизнес. В России у него связей практически не осталось – во всяком случае, он так утверждает.

– Все равно не понимаю, – покачал головой Хутиэли. – Зачем письма писать, если этот Лейбзон не понимает, чего от него хотят. Повтори – что там написано.

– «Жить тебе осталось неделю, ничто тебе не поможет. Даже если ляжешь на дно, все равно достанем. Мы еще будем плясать на твоих похоронах», – перевел Беркович на иврит текст послания, отпечатанного по-русски. – Подписи нет.

– Я бы на месте Лейбзона плюнул и забыл, – решительно сказал Хутиэли.

– Я же говорю, инспектор, вы плохо знаете русских, – не согласился Беркович. – Лейбзон все воспринимает очень серьезно, потому и заявил в полицию.

– Но что мы можем сделать? – удивился Хутиэли. – Приставить охрану? Ты же сам говоришь, что у него есть охранник, чем поможет еще один?

– Я думаю, это отвлекающий маневр, – сказал Беркович. – Лейбзон полагает, что все его передвижения отслеживают те, кому он почему-то пришелся не по нраву. Он бы уехал на время из Израиля, но об его отсутствии сразу станет известно. Поэтому Лейбзон решил, во-первых, заявить в полицию – пусть автор писем считает, что начато официальное расследование. Возможно, это заставит его чуть умерить пыл. А тем временем Лейбзон намерен действительно уехать, оставив вместо себя двойника.

– Господи, еще один Саддам Хусейн выискался! – воскликнул инспектор.

– Вы бы говорили иначе, если бы видели Лейбзона, – возразил Беркович. – Кто бы ни хотел его гибели, он наверняка уверен, что скрыться Лейбзон не сможет. Слишком примечательная внешность, двойника никаким гримом не создашь.

Беркович вытащил из пластиковой папки и положил перед инспектором большую цветную фотографию. Хутиэли поднял брови и присвистнул. Владимир Лейбзон стоял у входа в здание Иерусалимского муниципалитета на площади Сафра. Рост бизнесмена не превышал метра шестидесяти, фигура напоминала бочонок, а крючковатый нос делал Лейбзона похожим на странную птицу, не способную взлететь.

– Да уж, – усмехнулся инспектор, – грим тут не поможет. Если бы Саддам Хусейн обладал такой комплекцией и таким носом, у него тоже были бы проблемы с двойниками. Не понимаю, – прервал Хутиэли сам себя, – ты сказал, что он намерен обзавестись двойником. Где он отыщет такого, как сам?

– В том-то и дело, – оживился Беркович. – Лейбзон нашел такого человека! Живет в Араде, работает на фабрике пластмассовых изделий, холост. Приехал из Москвы, как и Лейбзон. Зовут Михаил Бердник.

Беркович вытащил из папки еще одну фотографию и положил рядом с первой. Бердника сфотографировали у каменного забора, на котором висел плакат «Народ с Голанами». Сходство с Лейбзоном было поразительным: та же нелепая фигура, такой же орлиный нос, волосы только были другими – светлыми в отличие от почти черных волос бизнесмена.

– Игра природы, – хмыкнул Хутиэли. – И что же? Этот господин согласился сыграть роль Лейбзона?

– Конечно, – кивнул Беркович. – Ему хорошо заплатили. Лейбзон не назвал мне точной суммы, но намекнул, что речь идет о четырех нулях. Таких денег Берднику не заработать за годы. А тут – всего за неделю, пока Лейбзон будет отсиживаться в Австрии.

– А потом? – полюбопытствовал Хутиэли. – Что будет потом, когда Лейбзон вернется?

– Он надеется, что за неделю полиция вычислит и задержит анонима, – сказал Беркович.