Рассвет - страница 10

стр.

Филип кивнул и продолжил путь молча, размышляя о любопытных изменениях в его жизни, которые принесла эта прогулка. Он был очень рад тому, что на некоторое время расстанется с Джорджем, и был достаточно умен, чтобы оценить те социальные и интеллектуальные преимущества, которые даст ему обучение в университете; впрочем, совершенно неожиданно ему не понравились две вещи. Во-первых, пока он будет вести академические исследования, Джордж, по сути дела, останется дома – до Роксема было всего шесть миль – и сможет без помех приводить в действие любые свои коварные планы (а Филип был уверен, что коварные планы у Джорджа есть). Во-вторых – Оксфорд страшно далеко от Марии Ли! Впрочем, оба этих возражения Филип благоразумно оставил при себе.

Тем временем они с отцом дошли до фермы, которую намеревались осмотреть, и старый сквайр, с характерной для него проницательностью и стремительностью, быстро решил, что еще должно быть сделано, а что – переделано, после чего они повернули в обратный путь.

По пути домой, проходя через заросли кустарника, они наткнулись на весьма солидного парня лет пятнадцати, который нес в руках гнездо, полное птенцов черного дрозда.

Если и было в этом мире что-то, способное в один миг пробудить самые нежелательные черты характера Дьявола Каресфута – так это внезапная встреча с чужим мальчишкой, в особенности – с мальчишкой, ворующим птичьи гнезда в его владениях. Во-первых, он ненавидел нарушителей, во-вторых, одним из любимых его развлечений были прогулки ранним утром под аккомпанемент пения птиц. Соответственно, при виде обоих раздражающих факторов он замер, выпрямился во весь рост и обратился к дрожащему от ужаса юнцу самым сладким тоном:

– Вас зовут, я полагаю, Брейди? Джим Брейди – поправьте меня, если я ошибаюсь – и вы явились сюда, чтобы… чтобы… Чтобы воровать у меня птиц?!

Испуганный мальчишка медленно пятился, на него наступал старик с горящими синим огнем глазами – все это продолжалось до тех пор, пока юный нарушитель границ не врезался спиной в большое дерево, мешающее дальнейшему отступлению. Замерев на месте, он стоял так около тридцати секунд, корчась под прожигающим его насквозь взглядом, а затем, не в силах больше терпеть эту пытку, бросился на землю и заревел в голос:

– О, п’жалста, п’жалста, сквайр, не смарите на м’ня такими жуткими глазами! Лучше, того-этого, побейте меня, тока не смарите, сквайр! Я за весь год, почитай, и двух десятков птиц не взял, да вот это гнездо, а Том Смит спер аж пятьдесят две штуки, да еще и молодую сову поймал! Ой, ой, сквайр, не смарите так!

Взбешенный до предела последней информацией, мистер Каресфут немедленно внял словам жертвы, прекратил сверлить Джима взглядом и пустил в дело свою малаккскую трость с золотым набалдашником, наградив поверженного врага парой крепких ударов, хотя впоследствии сам Джим клялся, что «палка-то сквайрова – ништо против взгляда его ужасного… Ух, как смотрел, аж нутро горело и все кишки узлом завязались».

Когда Джим Брейди ушел, чтобы никогда более не возвращаться, а старый Каресфут успокоился и вернулся к своей обычной манере поведения, он заметил своему сыну:

– У человеческого взгляда есть какое-то любопытное свойство – мне кажется, в моем взгляде оно как-то особенно развито… Ты видел, как мой взгляд подействовал на мальчишку? Я проводил над ним эксперимент. Помню, с твоей бедной матерью творилось то же самое. Никогда она не могла вынести моего взгляда.

Филип не ответил, но про себя подумал: если она подвергалась подобным экспериментам, то ничего удивительного.

Вскоре после возвращения домой Филип получил записку от мисс Ли. В ней говорилось:

«Мой дорогой Филип!

И что Вы думаете?! Сразу после Вашего ухода я получила дневную почту, которую Джонс (это мясник) привез из Роксема. Несколько писем, одно от Грампс, другое от дяди Тома. Грампс учудила! Вы спросите – что именно? В Канцелярии признали, что она не была «неподходящей особой», но, несмотря на это, она так зла на дядю Тома, что не вернется ко мне. Она приняла предложение поехать в Канаду в качестве компаньонки какой-то дамы. Итак, прощай, Грампс!