Равенклифф - страница 13

— Пожалуй, если мы не можем попасть внутрь, мы просто должны развернуться и вернуться домой, мистер Бэбсон.

— Исключено, мисс, — ответил Бэбсон, медленно заводя "Роллс-Ройс" в узкий просвет между каменным дроздом Бенсона и гужевым фаэтоном. — Вы стоите десятерых этих безвкусно наряженных пуделей. Я наблюдал как вы пробираетесь по улицам Нижнего Ист-Сайда, что заставило бы трепетать стивидора, мисс Ава, и видел как вы осаждали банды штрейкбрехеров на их встречах, что вы посещаете в Куппер-Юнион^>8. Вы держите голову высоко поднятой и заставляете нас гордиться.

Я встретилась взглядом с Бэбсоном в зеркале заднего вида и улыбнулась. Наличие личного шофёра, который отвозил меня к дому социального агентства и на встречи профсоюза, было одним из условий, которое поставила передо мной бабушка, чтобы позволить мне заниматься "социальной" работой. Было неловко ездить с шофёром по бедным окрестностям, и я представляла насколько смущало Томаса Бэбсона доставлять меня к таким местам. Я понятия не имела, что он хорошо отзывался о работе, которой я занималась. Это придало мне смелости.

— Спасибо, мистер Бэбсон, — сказала я. — Думаю, теперь я справлюсь.

— Тогда всё отлично, мисс, — он отрывисто кивнул. — Поскольку мы уже на месте. Сидите смирно, пока я не выйду и не открою вам дверь, а потом я подам вам руку, между тем как вы совершите своё грандиозное появление.

Я сделала глубокий вдох, чтобы придать себе уверенности, когда Бэбсон вышел из автомобиля. "Это глупо, — сказала я самой себе. — Ты встречалась лицом к лицу с гоблинами и ледяными великанами. Что такое горстка репортёров и любопытных зевак?"

Вспышка, подобно молнии, поприветствовала мой первый шаг на тротуар, вслед за которой последовал оглушающий рёв. За вспышками магниевых ламп и дыма, который они создавали, толпа зевак прижималась к полицейскому ограждению. В толпе в основном были девушки — молодые девушки, как и я, в блузках и юбках, продавщицы и фабричные девушки пришли посмотреть на светских дебютанток в их маскарадных костюмах. Я вспомнила, как Тилли всегда напрягалась, чтобы разглядеть шляпки, которые носили дочери владельца фабрики. Если бы Тилли была жива, она была бы в этой толпе.

— Разве она не божественно выглядит! — услышала я один из выкриков. — Как будто из волшебной сказки.

Если бы она только знала.

— Мисс Холл, — произнёс у меня за спиной голос, — у вас самый необычный наряд. Не могли бы вы рассказать читателям газеты "The World" почему вы одеты не как остальные юные леди сегодняшним вечером?

Я повернулась к репортеру, а в голове у меня звучал голос моей бабушки — имя женщины должно появляться в газете лишь три раза: когда она родилась, когда она вышла замуж и когда она умерла. Я могла пробормотать что-то бессодержательное о любви к перьям или путаницы портнихи, но когда я посмотрела на толпу молодых девушек за линией полицейского ограждения, я вспомнила о женщинах, которые весь прошлый год боролись за улучшение условий труда, и о девушках, которые погибли на фабрике "Трайангл". Благодаря своей работе в социальном агентстве и встречам профсоюза, которые я посещала, я знала, что многие пытались улучшить условия труда, но я также понимала, что было много девушек, которые трудились на переполненных фабриках или были принудительно втянуты в работу в борделях. Или которые пропали на многолюдных городских улицах, подобно Рут Блюм, и их никогда больше не увидят снова, потому что никого не заботило, что с ними стало.

— Я одета как феникс, — ответила я репортёру громким разборчивым голосом, который долетел до толпы. — Это птица, которая восстала из огненного праха, чтобы возродиться. Я облачилась в этот образ в память о девушках, которые в прошлом году погибли в огне фабрики "Трайангл"… и в честь всех работающих девушек в этом городе, которые рискуют своими жизнями ради средств к существованию.

Громкие аплодисменты поприветствовали мои слова, и десятки магниевых вспышек вспыхнули вокруг меня. Дым от вспышек наполнил воздух. Против света вырисовался силуэт, толпа стала сгустком теней, как будто "сумерки" восстали, чтобы бросить вызов моему провозглашению. Я развернулась и поднялась по ступенькам особняка Монморанси, меньше всего ощущая себя фениксом, а больше как недавно вылупившийся птенец, съёжившийся в тени крыльев ястреба. Зрелище, что предстало передо мной за передней дверью, ничем не успокоило мои бренчавшие нервы.