Райский участок. 2 пермакультурных фанатика, 4 сотки и создание съедобного сада-оазиса в городе - страница 7

Дэйв Джек привнес в проект нечто совершенно иное. Дэйв - гений дизайна, человек с невероятными знаниями по широкому кругу тем, от продвинутой экологии до оценки парковок. Работа с ним над книгой позволила мне систематически исследовать полезные виды, одновременно изучая экологию и процесс проектирования. По мере написания книги мы поняли, что вырабатываем грандиозную гипотезу, бросая вызов сообществу пермакультуры: давайте посмотрим, жизнеспособны ли системы лесных садов в восточной части Соединенных Штатов.

Конечно, я действительно хотел принять этот вызов. Как писатель, когда мне было 20–30 лет, у меня было мало денег и земли. Я работал с Дэйвом над «Съедобными лесными садами», писал о сочных пейзажах и съедобных фруктах, живя в маленьких квартирах без моих собственных садов. У меня не было азиатских груш(наси), хурмы или морозостойких киви. И мне не с кем было растить их и радоваться им. Было неловко преподавать с небольшим практическим опытом, но, что более важно, я просто хотел, чтобы эти растения были частью моей жизни. В течение многих лет я ложился спать в этих квартирах, перечитывая главы «Необычных фруктов, достойных внимания» Ли Райха, тоскуя по тому дню, когда я попробую свои собственные мушмулы, киви и азимины.

У меня была еще одна серьезная проблема. В октябре 1994 года я получил довольно серьезную травму головы, за которой в течение следующего десятилетия последовали более мелкие дополнительные травмы головы. Боль мешала сосредоточиться. Как я описал своим друзьям, мой мозг был как раздутый сурок, разбившийся о дно моего мозга, в то время как ствол мозга ощущался как увядший кабачок. У меня была мигрень три года подряд, а затем еще одиннадцать лет постоянной головной боли.

Ярким пятном моего дня было изучение растений, которое, казалось, было единственным, на что был способен мой мозг. В научной фантастике люди с травмой мозга используют визуализации, чтобы изменить структуру своего мозга. Как бы невероятно это ни звучало, именно это я и сделал с ботаникой. Я выучил не только латинские названия полезных видов, но и семейства, к которым они принадлежали. Далее я запомнил отряды, в которые сгруппированы семьи, надотряды, к которым принадлежат отряды, а также еще более крупные различия между однодольными и двудольными (цветковые растения) и пред-покрытосеменными, такими как папоротники, гинкго и сосны. Моим постоянным проводником в этой работе была «Коэволюционная структура Царства растений» Алана Капулара и Олафура Брентмара. С его помощью я смог классифицировать и хранить в своей голове тысячи названий растений.

Я также предпринял проект, который отражает то, насколько жалкой была моя социальная жизнь в то время. Я разыскал копию великолепного «Рога изобилия: справочника съедобных растений» Стивена Фаччолы, замечательного сборника трех тысяч видов съедобных растений, полностью сопоставленных с данными питомников и семеноводческих компаний. Я хотел систематически прочесывать его, чтобы расширить свои знания о выносливых многолетних кормовых растениях. Я проводил вечера по выходным в Научной библиотеке Смит-колледжа с моим экземпляром «Рога изобилия» и справочными материалами библиотеки (в первую очередь, Хортус Третий от Либерти Гайд Бейли), чтобы определить, какие виды, представленные в Роге изобилия, являются холодостойкими и многолетними.

Чтобы упорядочить свои мысли, я прошел через суперпорядок из «Рога изобилия» и соответственно сохранил свои записи. В результате я узнал много интересного. Например, надотряд магнолий (теперь переименованный в магнолиевые, но в основном с тем же набором видов) содержит множество деревьев и кустарников с ароматными листьями, используемыми в качестве лавровых листьев (включая лавр, «официальный» лавровый лист), а также деревья и кустарники которые имеют исключительные отношения с определенными бабочками, личинки которых могут есть только листья этого вида. Эти древесные растения принадлежат к разным семействам, и без понимания их таксономических взаимоотношений на более высоком уровне я бы никогда не установил такую ​​связь. Изучение растений на уровне высшего порядка было частью моего выздоровления от травм мозга и привнесло в жизнь любовь к классификации.