Разбилось зеркало, звеня... - страница 13
И Джейсон Радд (которого жена называла Джинксом) улыбнулся. Это была снисходительная улыбка, с тенью явного недоверия, так как Радд уже не в первый раз слышал от супруги подобные восторженные слова. Сейчас, возможно, так и будет. Возможно, это место и сможет стать для Марины Грегг настоящим домом, но он слишком хорошо знал увлекающуюся натуру жены. Она всегда была уверена, что в данный момент нашла именно то, что искала.
— Это грандиозно, милая, — произнес Радд своим гулким голосом. — Это просто грандиозно! Я рад, что тебе это место нравится.
— Нравится? Да я просто в восторге. А ты разве нет?
— Разумеется, в восторге, — согласился Джейсон Радд. — Разумеется.
Конечно, это совсем не плохо, размышлял он про себя. Прочная, добротная постройка, чересчур, правда, викторианская. Он не отрицал, что этот дом вызывал ощущение солидности и надежности. Теперь, когда самые бросающиеся в глаза неудобства устранены, в нем стало достаточно комфортабельно. Неплохое место для того, чтобы время от времени возвращаться сюда. К счастью, думал он, похоже, Марине этот дом не разонравится, по крайней мере, в течение двух-трех лет. Что ж, поживем — увидим.
— Как это прекрасно — снова чувствовать себя здоровой, — вздохнула Марина. — Здоровой и сильной. Готовой в любой момент приступить к работе.
— Разумеется, милая, разумеется, — снова повторил он.
В этот момент дверь открылась, и итальянец-дворецкий ввел в комнату миссис Бэнтри.
Марина Грегг приветствовала гостью самым очаровательным образом. Она подошла к ней, взяла ее за руки и сказала, что ей доставляет огромное удовольствие снова встретиться с миссис Бэнтри. Какое совпадение, что всего через два года после их встречи в Сан-Франциско они с Джинксом купили тот самый дом, который некогда принадлежал миссис Бэнтри. Марина выразила надежду, большую надежду, что миссис Бэнтри не показались ужасными те изменения, которые они осмелились здесь произвести, и что она не считает их самозванцами, вторгшимися в ее дом.
— Ваш приезд сюда — одно из самых волнующих событий, когда-либо происходивших в этом месте, — весело отозвалась миссис Бэнтри и посмотрела в сторону камина.
Затем, как бы в раздумье, Марина Грегг сказала:
— Вы еще не знакомы с моим мужем, не так ли? Джинкс, это миссис Бэнтри.
Миссис Бэнтри посмотрела на Джейсона Радда с некоторым любопытством. Ее первое впечатление о нем как о чрезмерно безобразном человеке несколько пошатнулось. У него оказались интересные глаза. Самые глубоко посаженные глаза, которые она когда-либо видела. Глубокие тихие омуты, сказала про себя миссис Бэнтри, чувствуя гордость за удачно найденную метафору. Все остальные черты его лица были какими-то угловатыми, до смешного непропорциональными. Нос задирался кверху. Мазнуть бы его красной краской, подумала миссис Бэнтри, и он сразу превратился бы в нос клоуна! У Радда был огромный печальный рот, который тоже придавал ему определенное сходство с клоуном. Чем объяснить выражение его лица, миссис Бэнтри, конечно, не знала. То ли он только что был разъярен, то ли это обычное его выражение. Но как бы то ни было, когда он заговорил, его голос оказался неожиданно приятным, глубоким и сочным:
— О муже, — заметил он, — всегда вспоминают в последнюю очередь. Однако позвольте мне вслед за моей женой заверить вас, что мы очень рады видеть вас здесь. Надеемся, что этот дом не перестанет быть для вас родным.
— О, не надо думать, будто меня выгнали из старого дома, — возразила миссис Бэнтри. — Госсингтон-холл никогда, в сущности, не был моим домом. Я благодарю бога с тех пор, как продала его. Для нас он был очень неудобен. Мне нравился сад, но дом причинял массу беспокойств. А теперь, продав его, я прекрасно провожу время, путешествую, навещаю своих детей и внуков — как здесь, в Англии, так и за границей.
— Детей, — машинально повторила Марина Грегг. — у вас есть дети?
— Два сына и две дочери, — с гордостью произнесла миссис Бэнтри. — Они разбрелись по всему свету! Один из сыновей живет в Кении, другой — в Южной Африке, одна дочь — в Техасе, а другая, слава богу, здесь, в Лондоне.