Разбитый глаз - страница 25
«Я не хочу ссориться с тобой». На самом деле это было правдой, но слова несли в себе силу, неподвластную ему.
«Но ведь сражаться благородно? Война оживляет ».
«Жанна».
«Нет, Уильям. Давайте не будем иметь мира между нами ».
«Жанна».
"Нет." На мгновение ему показалось, что он увидел в ее глазах намек на слезы, но она не заплакала. «Нет», - повторила она, качая головой. «Вы слишком рассердили меня, потому что вы слишком циничны. Вы не были циничными; в этом трудность запоминания, когда мы были молоды. Вы всегда должны сравнивать то, что вы стали, с тем, чем вы были когда-то ».
Что я был? - внезапно задумался Мэннинг. Но он солгал. «Я такой, каким был. Я был молод и галантен ».
«Ты никогда не был таким молодым, Уильям; даже когда - даже в те дни - у вас был резерв. У вас не было страсти. Похоже, у тебя никогда не было юности ».
«У меня была страсть», - сказал он. "Для тебя."
"Да." Она долго смотрела на него. «Мне было интересно, что это за скрытность в тебе. Я был очарован тобой. Ты выглядишь таким крутым, таким далеким ».
«Никогда для тебя».
"Да. Даже мне.
"Это не правда."
«Я любила тебя», - сказала она.
«Я сказал тебе, что люблю тебя», - сказал он.
"Да." Мягко. "Ты сказал мне."
По улочке к ним подошел старик с гармошкой. Мэннинг вытащил из кармана двадцать франков и протянул ему. Старик поклонился и улыбнулся. «Весна», - сказал ей старик. «Хотите песню?»
Она отвлеклась. Она посмотрела на старика, и ее настроение снова изменилось; он мог видеть это в ее глазах, в том, как они отражали свет умирающего дня.
"Спасибо."
"Что бы вы пожелали?"
"Что-нибудь."
Старик снова заиграл, ласково, струями тянувшись к душе. Песня не была красивой, но подходила моменту.
«Мне очень жаль, Жанна», - сказал он.
«Мы не будем об этом говорить».
Они ели тихо, как будто спор их утомил; но это была не битва, это были воспоминания о пятнадцатилетней давности, которые ожили.
«Жанна Клермон, - подумал он, - кем ты стал?» Что я сделал тебе? Но как только он подумал об этом, он понял, что эта мысль ему понравилась. Акт предательства каким-то образом сделал воспоминание об их романе окончательным и весьма красивым. Иначе как бы все закончилось? Продолжали бы они и дальше, пока это не закончилось бы взаимными обвинениями и актами ненависти, днями и ночами растущей ненависти?
У нее теперь не было любовников, это было ясно.
Три года назад ее муж Жискар умер от лейкемии. Его смерть не сильно ее огорчила, и она возобновила свою девичью фамилию, что не шокировало никого, кто ее знал. Она была хорошей женой Жискара, ее друзья соглашались, и она не вызвала ни одного скандала за четыре года их брака. Жискар. Они сказали, что она вышла за него замуж из жалости; он следил за ней, как собака, в течение многих лет. И она вышла за него замуж без любви, но с определенной добротой, которая была очевидна всем, кроме Жискара.
Он пригубил остатки вина и созерцал ее в свете огней ресторана, который пронзил мягкую тьму, опускающуюся на город. Они сидели вместе в этом ресторане пятнадцать лет назад. Он любил ее и хотел ее предать; Любил ли он ее сейчас, даже когда снова пытался использовать ее?
да.
Эта мысль преследовала его, когда они выходили из ресторана и переходили Пон-Нёф на левый берег. Внизу темные, бурные воды Сены упорно бились о древние пирсы. Она молча взяла его за руку, и он почувствовал ее дрожь.
«Будет дождь», - сказала она. «Я всегда чувствую это на ветру ночью, после первого теплого дня. В конце всегда идет дождь ».
Улица Мазарин была узкой и извилистой, грязной улицей, несмотря на ежедневную мойку дворников, которые выходили со своими старыми длинными метлами.
Он чувствовал ее легкий вес рядом с ним, чувствовал тепло ее прижатия к нему; так они и раньше шли по неизменным улицам города. Какая польза от памяти, кроме как причинять боль?
«У нее такие же духи», - подумал он; но было ли это правдой или это всего лишь игра ума? Однажды он назвал ее революционеркой в шелке; он издевался над ней, а она смеялась, потому что это было то, что он имел в виду.