Разборки в старшей Тосэн! - страница 49

— В этот знаменательный день я хочу поздравить вас двух неудачников. Сегодня мы… — к счастью, эта проникновенная, наполненная идиотией, речь обрывает едва начавшись.

— Ой, сэмпай, а вы заняты, да? — одна из дверных створок отъезжает в сторону и сквозь небольшой проем показывается голова моего кохая. — Слышал, что произошло. Главное не унывайте и держите себя в руках…ой! — поняв, что сморозил, Мичи идёт на попятную. — То есть, я хотел сказать…будьте всегда тверды, вот! — но делает только хуже. — Знаете, я, пожалуй, пойду.

— Стоять! — окликает, намылившегося удрать, пацана Миямото. Кажись, я знаю к чему все идёт и мне это совсем не по душе. — Эй парень, только здесь и только сейчас эксклюзивное предложение. Хочешь вступить в самый крутой клуб средней Тосэн?

— А что нужно будет делать? — загорается мальчишка.

— Пф, да ничего, сущие пустяки! — и правда, быть соучастником государственной измены, что может быть проще.

— Мичи, иди домой, позже поговорим! — в моем голосе проскальзывают металлические нотки.

Такому как он не место в нашей «дружной» компашке. Слишком велики риски. Это мне уже нечего терять, потомок Мусаси и вовсе ходячий мертвец, а гайдзинка, судя по тому, что я видел, не пропадёт — она не из простой семьи. Мичи же — обычный, наивный мальчишка у которого впереди долгая и беззаботная жизнь. Будет лучше, если таковым он и останется, а не превратится в очередного смертника.

— Ну, сэмпай! — канючит сопляк в ответ.

— Дверь закрой с той стороны. — наши с мальчишкой взгляды сталкиваются и моя Рейки лавиной обрушивается на детское сознание — прости, малыш, так будет лучше.

Створки схлопываются, погружая помещение в гнетущую тишину.

— А это не перебор, парень всего-то хотел протянуть тебе руку помощи? — продолжает подзуживать этот уродец.

— Завались. — мне не до шуток, на душе отчего-то паршиво. Это так на меня не похоже: заботится о ком-то кроме себя. Что за дерьмовое чувство? Я ведь все сделал правильно, так откуда тогда это сожаление о содеянном?

— Слушай Нэдзуми, а чего это ты скрывал от нас своего симпатичного кохая? Или он знает о тебе то, чего не знаем мы, например… — все никак не заткнётся ублюдок, он словно специально провоцирует меня.

— Да, ты заеб…! — школьная парта с треском врезается в классную доску, неподалеку от головы Акихико. Образ двукратного олимпийского чемпиона по вольной борьбе окончательно окутывает меня.

Я не звал тебя, но ты пришёл. В чем дело Грозный*, неужели этот ребёнок и тебя достал? Ты ведь всегда славился своей добротой и человеколюбием. О, я понял, ты просто пришел преподать кое-кому урок!

*Ива́н Серге́евич Яры́гин — советский и российский спортсмен, борец вольного стиля; двукратный олимпийский чемпион. Заслуженный мастер спорта СССР (1972), заслуженный тренер СССР, судья международной категории. Сначала капитан и комсорг Сборной СССР по вольной борьбе, а затем тренер (1980) и главный тренер (1982) Сборной СССР по вольной борьбе. Прозвище — Иван Грозный.

Интерлюдия

Раттане было грустно и вместе с тем одиноко. Не с кем было поговорить, не на кого опереться. Она ощущала себя сиротливым деревцем в чистом поле, чью крону мотает из стороны в сторону порывами могучего ветра. Жизнь на чужбине с каждым днём угнетала все сильнее.

Аджани оставил ее одну, наедине с этим чужим для неё миром и неприятными людьми. Японцы раздражали и бесили. Своим гнилым, высокомерным нутром они разрушали ее представление о людях. И от этого домой хотелось ещё сильнее. Обратно — в родной Таиланд, где за открытыми улыбками не прячется волчий оскал. А слова и взгляды не ранят больнее ножа. Отец был прав — это не просто познавательный опыт, а суровое испытание для ее духа.

Не счесть тех случаев, когда Раттана в последний момент одергивала себя и тушила свои Сак-янт, то и дело разгоравшиеся от очередного унижения. Хотелось выплеснуть ярость наружу, обагрить конечности кровью, но, помня наставления аджани, она держалась. Вот и сегодня, после очередного оскорбления, брошенного ей в спину, она сумела совладать с собой. Вот только, с каждым днем такая пассивность давалась все труднее. К счастью для окружающих, девушка пока справлялась. Тот случай с маленьким японцем многому ее научил. Но хватит ли ее выдержки надолго? — это большой вопрос. Раттана все чаще стала замечать, как непроизвольно примеривается для удара, когда кто-то из особо ненавистных одноклассников дефилирует с гадкой улыбочкой мимо нее. И это пугало. Страшила даже не чужая смерть, ведь Раттане уже доводилось убивать, а гнев родного отца. Только он удерживал девушку в узде. Но с каждой минутой проведенной в этом ужасном, чуждом обществе она все отчетливее ощущала, как ошейник на шее дает слабину.