Разбойная дорога - страница 2

Вот так мне и удавалось порой собрать историю-другую. Впрочем, довольно скоро, ссылаясь на неотложность своего дела, я желал своим спутникам удачи и уходил, благословляемый богами, к следующей группе.

Теперь я шагал в одиночестве по безлюдной земле, и все, что я слышал, — только мое собственное насвистывание да еще бурчание в пустом животе.

Так шел я и шел, пока не вышел внезапно к широкой реке у брода, и место это показалось мне знакомым. И хоть не могла быть столь широкая река ничем иным, кроме как великой Иолипи, не увидел я на ее глади ни одной лодки. Правда, должен признать, что вода стояла низкая и из серебристых струй тут и там проглядывали отмели золотистого песка.

Почернелое пожарище обозначало место, где стоял домик паромщика, но меж обугленных бревен пробивалась зелень, а это означало, что переправы здесь нет уже много лет. Рядом с пожарищем виднелись остатки сада — шесть тополей и пламенеющее алым цветом тюльпановое дерево. Ни дом, ни брод не остались в моих воспоминаниях, но тюльпановое дерево я узнал.

В тени тополей расположился на отдых отряд солдат. Они разлеглись на зеленом травяном ковре, не забывая приглядывать за своими щиплющими траву пони, а также за группой обнаженных — или почти обнаженных — людей, стоявших в воде под солнцем. Купальщики, однако, не испускали ни радостных криков, ни других столь естественных для подобного занятия изъявлений удовольствия.

При моем приближении солдаты повернули головы. Я-то знал, как жарко и душно им сейчас в бронзовых шлемах и железных панцирях, налокотниках и наголенниках, ибо мне и самому доводилось носить такие, хотя ни разу — по своей воле. И еще я знал, что их незадачливые пони способны передвигаться под таким бременем лишь неспешной трусцой. Эти доблестные воители, возможно, и умели неплохо управляться с безоружными крестьянами, но форканцы могли бы спокойно отплясывать вокруг них гавот.

Их предводителя легко можно было узнать по высокому гребню на шлеме и бронзовой кирасе. Даже валяясь на траве, он сохранял командный вид, внушая трепет своею мощной грудью и холодным прищуром глаз. Он лежал, приподнявшись на локте, и в его спокойствии ощущалась сила. Его черная, вьющаяся, пышная даже по меркам Пряных Земель борода опускалась почти до груди. Воистину такая величественная голова достойна украшать золотую монету или, скажем, сад — в виде мраморного бюста, разумеется. Да и на пике смотрелась бы не так уж плохо.

Я направил свои стопы прямо к нему. Кое-кто из солдат, что лежали ближе ко мне, сел, схватившись за мечи и провожая меня недоверчивыми взглядами. Мои волосы и кожа светлее, чем у жителей Пряных Земель, да и глаза у меня серого цвета. Бороду я в те дни стриг совсем коротко, так что и без чужеземной одежды наверняка казался этим воинам чужаком, а чужаки, как известно, просто обязаны вызывать подозрение у любого уважающего себя солдата.

Я беззаботно улыбнулся им в ответ, и они позволили мне пройти. Подойдя к командиру, я уронил свой посох, скинул с плеча суму и уселся, скрестив ноги.

— Да будет жизнь ваша источником веселья для богов, капитан, — радостно произнес я.

Он приподнял одну кустистую черную бровь.

— Что-то не слыхал я еще таких приветствий.

Я заверил его в том, что хотел единственно выказать свое к нему уважение. Впрочем, если он предпочитает нагонять на богов тоску…

— Ну, когда ты объяснил, оно и впрямь кажется мне не таким уж дурацким. Ты и сам, поди, способен развлечь нас?

Я улыбнулся, дабы успокоить его:

— Именно в этом и единственно в этом состоит моя цель, ибо я меняла историй, и развлекать людей — мое ремесло. Меня зовут Омар, господин мой.

Огромная ручища капитана потеребила конец окладистой бороды.

— А я — Публиан Фотий, капитан Занадонского войска.

— А! Значит, вы в силах помочь мне. Тот город, о котором вы говорите, — уж не тот ли это славный Занадон, воины которого покрыли себя славой в столь бесчисленных сражениях, что его называют в Пряных Землях не иначе как «Занадон Непобедимый»?

Воин окинул меня внимательным взглядом и мрачно кивнул:

— Это действительно так, благодарение святой Майане и Балору Бессмертному.