Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун - страница 21

Бонд осторожно поинтересовался:

— Вы знаете, куда они направились?

— В Америку. Прямиком на север Вермонта. Живут в двух шагах от канадской границы. Люди подобного сорта всегда предпочитают быть поблизости от границ. Место называется Эхо-Лейк. Что-то вроде ранчо миллионера. На фотографиях выглядит довольно красиво. Затеряно в горах, так что там его вряд ли будут тревожить гости.

— Как вы это выяснили, сэр?

— Я написал Эдгару Гуверу. Он знает этого типа. Вернее, должен знать, пережив столько хлопот с контрабандой орудия из Майами на Кубу. Кроме того, он интересовался Гаваной с тех самых пор, когда большие деньги американских гангстеров стали оседать в тамошних казино. Он мне сообщил, что Гаммерштейн и его банда приехали в Штаты по шестимесячной гостевой визе. Был очень любезен и поинтересовался, имею ли я достаточно оснований, чтобы завести дело, и не хочу ли я, чтобы их выдали суду на Ямайке. Я переговорил с генеральным атторнеем[5]. Тот сказал, что дело безнадежное, пока у нас нет свидетеля из Гаваны. А на это чет шансов. Мы знаем обо всем лишь через нашего человека в разведке Кастро. Нынешние официальные власти на Кубе не пошевелят и пальцем. Гувер предложил закрыть им визы, чтобы они снялись с места. Я поблагодарил и отказался. На этом мы распрощались.

М помолчал немного. Его трубка погасла, и он снова раскурил ее. Он продолжил:

— Я решил обратиться к нашим друзьям в канадской конной полиции и послал шифровку их комиссару. До сих пор он меня не подводил и на этот раз послал патрульный самолет через границу провести аэрофотосъемку Эхо-Лейк. Он обещал любую другую помощь, если понадобится. А теперь… — М отодвинулся в кресле от стола. — Теперь я должен решить, что делать дальше.

Бонду стало ясно, почему он волновался, почему так хотел, чтобы кто-то иной принял решение за него. Так как жертвами были его друзья, М до поры работал над делом сам, но сейчас оно подошло к той точке, когда убийц надо было покарать. Вероятно, М размышлял о том, что это будет — правосудие или месть? Ни один судья не примет от него дело об убийстве, в котором он лично знал убитых. По-видимому, М хотел, чтобы приговор вынес не судья, а кто-то еще, например Бонд. У него, у Джеймса Бонда, не было личной заинтересованности в этом деле. Он не знал Хавлоков и не интересовался ими даже сейчас. В отношении двух беззащитных стариков фон Гаммерштейн следовал закону джунглей. А поскольку в данном случае иной закон не мог быть применен, то закон джунглей должен настичь самого фон Гаммерштейна. Другим путем нельзя было восстановить справедливость. Если это и была месть, то месть общества.

Бонд нарушил молчание:

— Я ни секунды не колеблюсь, сэр. Если заграничные бандиты увидят, что могут безнаказанно убивать, они вообразят, будто англичане — мягкотелые слюнтяи, как о нас думают некоторые. В данном случае нужно просто расправиться с ними. Око за око.

М отсутствующим взглядом смотрел мимо Бонда, не откликаясь.

Джеймс Бонд продолжил:

— Этих людей нельзя повесить, сэр, но они должны быть казнены.

Глаза М замерли. Еще секунду они оставались пустыми, бессмысленными. Затем М потянулся к верхнему ящику своего стола, выдвинул его и достал оттуда тонкий скоросшиватель без обычной наклейки на обложке и без красной звезды в верхнем правом углу — грифа «Совершенно секретно». Он положил папку перед собой и порылся рукой в открытом ящике. На свет появились печать и штемпельная подушечка с красными чернилами. М открыл ее, приложил печать и аккуратно, точно в верхнем правом углу прижал печать к серой обложке скоросшивателя.

М убрал штемпельную подушечку и печать обратно в ящик, закрыл его, потом развернул папку на столе и мягко подтолкнул ее к Бонду.

Красный рубленый шрифт, еще влажный, гласил: «Только для личного ознакомления».

Бонд взял папку и, молча кивнув, вышел из кабинета.

Через два дня, в пятницу, Джеймс Бонд вылетел на «Комете» в Монреаль. Современные самолеты не вызывали у него восторга, ибо летели слишком высоко и слишком быстро, а в их салонах было слишком много пассажиров. Бонд сожалел о старом добром «Стратокрузере» — славном неуклюжем аэроплане, целых десять часов летевшем через Атлантику. На его борту можно было без суеты и со вкусом пообедать, потом часиков семь поспать в удобной койке, а проснувшись, не спеша спуститься на нижнюю палубу и съесть завтрак, который почему-то на самолетах компании «БОАК» называют «деревенским», одновременно наблюдая, как встающее солнце заливает салон золотом рассвета Западного полушария. В «Комете» все ускорилось: стюарды выполняли двойную работу, поэтому надо было торопиться с обедом, затем пассажиры могли накоротке вздремнуть пару часов перед спуском с высоты 40 ООО футов.