Разговор с Дьяволом - страница 2

Я, недолго думая, спросил о том, что сейчас волновало меня больше всего:

– В Аду… там сильно страшно? Меня будут пытать? – голос изменил мне, выдав волнение. Он совсем не слушался меня, словно я опять стал пятнадцатилетним подростком.

Дьявол лишь усмехнулся:

– Об этом спрашивают все, Александр Фёдорович, вы совсем не оригинальны. Нет, как таковых пыток в Аду не существует. По системе Ад не сильно отличается от Рая: и там, и там живут души умерших людей. Только вот люди разные. В Раю живут любители благотворительности и детских праздников, отъявленные добряки и молодцы. Я никогда не понимал таких людей, увы, – тут лицо Дьявола стало таким хитрым, что я в последнюю очередь мог сказать, что он сожалеет о чём-то. – В Аду же находятся души таких людей, как вы. Распутники, извращенцы и хитрецы. Они сочтут за радость задеть вас за живое, принизить, лишить чего-то дорогого. Если хотите жить не только долго, но и счастливо, вам стоит поумнеть. Вам стоит запомнить, что люди сами создают свой Ад или Рай.

Слова прозвучали загадочно. Мне было обидно, что меня считают глупее других, но обижаться на Дьявола было опасно, и я не стал рассказывать о своих претензиях. Я подумал и задал следующий вопрос:

– Вы преступник? Я просто думаю, что раз вы правитель Преисподней, то должны быть здесь самым ужасным.

– Каждый в Аду так или иначе преступник. Здесь находятся люди, которые преступили через свой долг, свою честь, совесть. Тут ты можешь встретить насильников и убийц, мошенников. А я всего лишь объединяю их сущности в себе. В зависимости от ситуации я могу быть как мастером-взломщиком, так и первоклассным убийцей. Никто не знает, как я проявлю себя в следующий момент, вот все и боятся. Люди все, как один, не доверяют тому, чего не могут понять.

– А кем вы хотели стать? Ну, когда только родились.

– Конечно же, хотел стать убийцей, с самого рождения жульничал и обманывал, – я уж было воспринял это, как окончательный ответ, но увидел на красивом лице Дьявола саркастическую улыбку. – Ни человек, ни любое другое высшее существо не рождается злым, мертвец. – Он опять назвал меня так, но я решил не сбивать его с мысли. – Его портит жизнь: обстоятельства, люди. Ведь человек – он как фрукт: сладкий и вкусный, пока свежий. Потом дивная яркая кожица покрывается морщинами, следом за тем – чёрными гнилостными пятнами. И лишь позже в этих пятнах зарождается плесень. Испорченную часть можно отрезать и выкинуть. Прогнившую душу реально излечить, хоть и с большим трудом. В Аду находятся люди, чью душу не вылечили. И вы в их числе. После совершения страшного преступления уже не важно, кем мечтал быть в детстве, ведь обратной дороги нет. Остаётся лишь гнить дальше, пока тебя не уничтожат, как ненужную и вредную вещь.

Он встал напротив меня, изучая.

– Но ведь все совершают ошибки. Не бывает абсолютно идеальных людей, – пробормотал я. – Я не знаю ни одного святошу, который бы был таким, а пытался казаться.

Он засмеялся.

– Люди существуют на свете слишком мало, чтоб успеть понять!

Я растерялся.

– Неужели ничего не льзя сделать? Ничего нельзя исправить?

Дьявол посмотрел на меня оценивающе, тонкие губы искривила усмешка.

– Гм, вы все-таки рассчитываете на Рай? Что ж, извольте вопрос. Скажем так – он решит все. Ради чего вы жили, вы помните? Один, всего лишь один. Поступок, достойный уважения и памяти о вас?

Он замолчал, ожидая ответа.

Я же задумался: я умер в пятьдесят лет, твердо уверенный что это случилось вовремя. Кажется, не так уж рано, чтобы не вкусить удовольствий, но и не слишком поздно, чтобы пресытиться ими.

Ради этого я жил? Чтобы получать удовольствие от жизни?

Запомнят ли меня? Кажется, да.

Запомнят, как богатого человека, имеющего целое состояние, но не нашедшего в себе ни грамма совести и любви, чтобы встретиться с повзрослевшим, выросшим без моего участия сыном. Меня запомнят, как человека, у которого есть всё, но который не отдал ничего, чтоб сделать мир лучше. Я никогда не давал денег на благотворительность. Никогда никого не любил. Ни о ком не заботился.

У меня был когда-то пёс, но, когда он подрос и стал слишком большим, волосатым и шумным, я выкинул его на улицу.