Разговор с Вождем - страница 18

– Разрешите?

– Заходите. А, это ты, Андрей? Быстро прибежал, молодец. – Комбат-3 333-го стрелкового полка капитан Гончар, ныне назначенный комендантом обороны Крепости, призывно махнул рукой, приглашая внутрь. Пограничник усмехнулся: быстро не быстро, а остальные-то уже в сборе, он, как ни крути, последним пришел! Похоже, волнуется капитан, мандражирует, так сказать, на время не глядит. – Бери стул и падай поближе к столу, в ногах правды нет, особенно в такое время. Если хочешь, кури.

Пододвинув свободный стул, Кижеватов уселся, быстро оглядевшись. В кабинете командира 42-й стрелковой дивизии генерал-майора Ивана Сидоровича Лазаренко, до позавчерашнего дня отвечавшего за оборону Крепости в военное время, было достаточно людно. Большинство присутствующих Андрею Митрофановичу оказались знакомы: вон склонились над расстеленной на столешнице картой командиры рот третьего стрелкового батальона, за их спинами маячат трое его погранцов, занимающих посты командиров отделений. У раскрытого окна, старательно выдувая наружу дым и стряхивая пепел в заполненную окурками пепельницу, расположился незнакомый немолодой артиллерист в звании старшего лейтенанта, судя по возрасту, наверняка недавно призванный из резерва. Поодаль, возле самой стены, еще двое командиров с петлицами инженерных войск – этих Кижеватов, обладающий профессиональной памятью на лица, тоже ни разу не видел.

Внешне все спокойны, но опытного пограничника не обманешь: спокойствие это определенно напускное, на самом-то деле волнуются люди, ох как волнуются! Скрывают просто, чтобы, значит, слабость свою друг перед другом не показать. И правильно делают, кстати. Подчиненным слабость и неуверенность командира видеть ни в коем случае нельзя! Иначе – паника и упаднические настроения, а значит, снижение боеготовности.

Что же до присутствующих в штабном кабинете командиров – тоже вполне понятно: согласно озвученному еще девятнадцатого июня плану, оборона Крепости возлагалась на плечи бойцов его родной 9-й заставы и пехотинцев капитана Гончара. В поддержку выделялись две батареи легких противотанковых пушек по четыре «сорокапятки» в каждой и зенитчики, поскольку анализ прошлых кампаний однозначно показывал, что без танков и авиаподдержки гитлеровцы воевать не станут. Немного, но и не мало, чтобы выдержать первый натиск. А немцы? Пусть себе лупят по пустым казармам и складам, расходуя снаряды и бомбы. Здания-то заново отстроят, главное, людей сберечь да задачу выполнить. Жаль только, что часть ДОТов так и не достроена и не укомплектована в полной мере ни личным составом, ни вооружением и боеприпасами. Правда, этим вроде бы вчера тоже занимались, но крайне сомнительно, что успели что-то изменить. Первую атаку почти наверняка отобьют, а вот затем? Затем, скорее всего, придется отводить людей под защиту укреплений цитадели… отводить тех, кто после этой самой атаки уцелеет, конечно…

– Товарищи командиры, – устало потерев переносицу, позвал Гончар, обращаясь к артиллеристу и саперам. – Подойдите, пожалуйста, к столу. Давайте еще раз оговорим некоторые детали нашего взаимодействия во время… – Комбат на миг запнулся, словно не решаясь окончить фразу, но все же произнес твердым голосом: – Во время завтрашнего немецкого нападения.

Кижеватов понимающе усмехнулся про себя: ну еще бы, когда девятнадцатого до него приказ довели, он тоже немного того… ошалел, ежели не материться. Все они отлично понимали, что война с гитлеровцами, скорее всего, неминуема, но вот когда тебе неожиданно называют конкретное время и дату – это, знаете ли, словно ушат ледяной воды на башку! До сих пор, если уж честно, под ложечкой сосет, противно так, словно он боится. С другой стороны, себе-то к чему врать? Есть страх, есть. Не погибнуть, нет – Родину не защитить да противника на передовом рубеже не остановить. Ну а собственная жизнь? Так он красный командир, и жизнь его все той же Родине и принадлежит. Не был бы готов за Отечество умереть, служил бы в конторе счетоводом каким-нибудь или инженером на заводе стал…

– Товарищ лейтенант, – продолжил Гончар, по всей форме обращаясь к пограничнику. – Нет-нет, сидите. Доложите, пожалуйста, о готовности ваших бойцов.