Разгром «армии мстителей» - страница 17

— Этот вопрос нас не очень беспокоит, — сказал Танасчишин. — К тому же у нас есть в резерве трофейный понтонный парк. А на Ингульце не найдется мест шире ста метров.

— Где этот парк сейчас?

— Грузится на автомашины для переброски к селу Широкое.

— А если его в пути разбомбят?

— Тогда надо что-то придумывать.

— Давайте обсудим это сейчас. Осуществите тщательную инженерную разведку участка реки от Широкого до Ново-Курской. Надо найти броды, удовлетворяющие переброску танков, и оценить существующие переправы. Может быть их можно поправить и усилить.

— Это мы сделаем.

— Приказание на инженерную разведку уже отдано, — доложил генерал Жданов.

— Вот видите, товарищ командующий, дела уже идут, — подхватил комкор.

Что-то в Танасчишине было такое, что не позволяло сложить о нем определенного мнения. Вспомнились слова генерала Ф. К. Корженевича: командир корпуса — опытный, волевой генерал, хороший организатор боя. Но на меня большее впечатление в этой первой встрече произвел начальник штаба генерал Жданов. Высокий, ладно сложенный, он сразу же создавал впечатление человека со стройным образом мыслей, внутренней собранностью и душевной возвышенностью.

Командир 5-й отдельной мотострелковой бригады подполковник Завьялов Николай Иванович доложил, что его бригада готова к операции.

— Можете, товарищ командующий, положиться на нас — бригада не отстанет от кавалерии ни на шаг, — заверил он.

Эта уверенность вызвала у генералов и офицеров кавалерии и мехкорпуса сдержанную улыбку. Однако во всем его облике, в манере держаться было что-то такое, что придавало его словам особую весомость, заставляло верить. И вскоре он доказал, что ни одно слово не было брошено им на ветер. Подвижность этой мотострелковой бригады была просто поразительной. Достигалось это, конечно, за счет «инициативным» образом приобретенного конского состава, бричек-тавричанок и трофейных автомашин.

…Второе весеннее утро. В народе этот день называют днем весеннего равноденствия — «день с ночью равняется», — говорят старые люди. Наш едва ли не самый старший в кавалерии казак Жуков, великий знаток природы, заверял всех:

— Це ж мисяц сухий, березазол. Вид солнцу береза соком нальется, почки выпустить.

Может быть все это и так, только погода распорядилась иначе. Поливал еще далеко не весенний дождь, и повалил уже не зимний, мокрый снег. Это, пожалуй, похуже того и другого. Очень неприятно себя чувствовать, когда вот такую смесь дождя и снега метет в тебя сильный, порывистый степной ветер. Пока я прошел от крыльца до калитки, бурка покрылась слоем мокрого снега. С первого же метра пути стало ясно, что дорога и местность принесут нам много бед.

Село Каменка «нанизано» на одноименную речку (приток Днепра). Пока мы ехали вдоль берега по ее зигвагообразной улице, наш «Виллис» изрядно помотало из стороны в сторону, несколько раз крутануло и, наконец, занесло в такую глубокую слякоть, что мы едва выбрались из нее. Но все это было сущим пустяком в сравнении с тем, что испытали мы по дороге в село Широкое. Ехали мы туда на командный пункт 8-й гвардейской армии, чтобы получить от начальника штаба фронта генерала Ф. К. Корженевича уточненную боевую задачу на рейдовую операцию Конно-механизированной группы в глубокий оперативный тыл врага.

С генералом Корженевичем мы раньше редко встречались, и я с интересом присматривался к нему. Это был человек богатырского телосложения и, как мне казалось, необычайной силы. Его атлетически скроенная фигура покоилась под солидными прослойками «излишеств», которые он не мог сбросить даже в условиях фронтовых нагрузок. Как большинство таких людей — спокоен, внешне нетороплив. Говорил он медленно, логично, убежденно. На его лице никогда не отражались напряжение и опасность боевой обстановки.

Федор Константинович начал с того, что обратил наше внимание на необыкновенную растянутость линии обороны нашего фронта (от Новой Андреевки, лежащей у истоков реки Каменка, до днепровского лимана), а также на недостаточность сил и материальных ресурсов для прорыва обороны противника на широком фронте и на большую глубину. Решение командующего войсками фронта к этому времени было уже утверждено Ставкой Верховного Главнокомандования.