Разрушенные - страница 47

Я щелкнул пальцами и пошел к двери на другой стороне комнаты.

— Пойдем.

Она не задала ни единого вопроса, идя босиком за мной, оставив свои туфли на полу. Она слегка задела меня, заставив напрячь каждый мускул моего тела.

Прокравшись мимо, она поймала мой взгляд. Мои яйца натянулись, когда я вдохнул ее запах ландыша. Каждая часть меня пульсировала — это было в некотором смысле больно, и так сладко знать, что я был в минуте от того, чтобы взять ее.

Я не мог остановить учащенное сердцебиение в груди и то, как внутри у меня все скручивало.

Пока я был ошарашен, пытаясь, продолжать сдерживать свои желания, Хейзел направилась по коридору в другую сторону.

— Сюда, — приказал я. — Ты привыкнешь ко всем дверям.

Дом был построен, как учреждение, в котором я обучался. По некоторым идиотским причинам, хоть место и разрушило мою жизнь, оно было единственным, где я чувствовал себя по-настоящему в безопасности.

Мы направились по длинному коридору с множеством комнат, меняющих направление от него. Никаких открытых пространств, кроме боевой арены внизу. Каждая комната была уединенной, частной, отдельной, клеткой для всевозможных намерений и целей.

Мы не произнесли ни слова, пока шли по толстому черному ковру в сторону южной части дома.

Коридор вел к моему личному крылу. Только Оскару и иногда уборщику позволялось сюда подниматься. Замки с пин-кодами располагались на каждой двери, добавляя еще больше сходства с тюрьмой. Дерьмо, Зел должна узнать комбинации, чтобы свободно перемещаться по дому.

Последствия разделить с ней мою жизнь, наконец, решили дать о себе знать. Я подумал о том, как мое поведение во сне и привычки могут на нее повлиять. Как ошарашат ее мои потребности в высвобождении.

Черт побери, это плохая идея. Чертовски плохая.

У моей комнаты была дверь, которую я специально спроектировал. Сделанная из смешанного металла, укрепленная арматурой и титановыми петлями, она была практически непробиваемой. Она давала некоторое душевное спокойствие на тот случай, когда я услышу их приход, если они вдруг решат, что мой отпуск завершен, и вернутся за мной.

Хейзел стояла рядом со мной, выглядя идеально — беспорядок в ее волосах, смазанная помада и слегка заметные синяки на шее. Ее идеальность высмеивала меня, подчеркивая еще раз, что я никогда не буду достаточно хорош для нее. Что я всегда буду тем, кем я был.

— Я сплю в твоей комнате или у меня будет своя? — мелодичный голос Зел оставался тихим, как будто она боялась застать меня врасплох.

Я нахмурился.

— Ты будешь спать со мной.

Глупый вопрос.

— Я только что заключил с тобой сделку, чтобы использовать тебя, когда посчитаю нужным, и ты думаешь, что у тебя будет свое собственное пространство? — я не признаюсь, что это было бы лучше. Я дал обещание, которое не смогу сдержать. Я знал, что в конечном итоге обижу ее. — Это не отпуск, dobycha, это больше похоже на наказание.

Она слегка нахмурилась.

— Давай просто кое-что проясним. Я здесь по собственному желанию. Я подписала твою глупую бумагу, и согласилась позволять тебе брать меня, как бы ты ни захотел, в пределах разумного. Ты не можешь продолжать намекать о наказаниях и заставлять это звучать так, будто я пожалею об этом.

Она подняла руку, словно хотела коснуться моей груди, но я отпрянул назад. Она покачала головой.

— Извини. Я забыла. Я собиралась сказать, если ты трахнешь меня так же, как целовал меня, я не буду сожалеть об оставшемся месяце в твоей кровати. То, о чем я буду сожалеть — это убить тебя, если ты нарушишь свое обещание о моей безопасности.

Я холодно засмеялся.

— Ты думаешь, что можешь убить меня?

Это абсурдная идея. Даже высокоопытная штурмовая группа «СВАТ»^>3 не могла убить меня, а я знал, что они пытались это сделать, раз или два.

Зел наклонилась вперед, принося облако цветочного аромата.

— Ты забыл, что будешь делить кровать со мной, и у меня будет полный доступ к тебе, пока ты спишь, — ее голос опустился до хриплого шепота: — Спать с кем-то, означает полное доверие. Если бы я захотела причинить тебе боль, я была бы единственной, находящейся к тебе достаточно близко, чтобы сделать так, когда ты в самом уязвимом состоянии.