Разведчики Зеленой страны - страница 4

Узкое лицо командира с короткими черными усами было строго и красиво. Из-под серой кубанки выбивалась непокорная прядь черных волос. Чуть прищуренные серые глаза смотрели слишком пристально и чуть-чуть насмешливо. Во всей фигуре полковника заметны были фронтовое щегольство и безудержная удаль.

– Славный! – сказала девушка.

– Еще бы! – с гордостью ответил мальчик. – В беде не оставит, а соврешь – убить готов. На фронте обман может стоить жизни или сорвать победу, – нравоучительно сказал мальчик, видимо, повторяя чужие слова, и, помолчав, продолжал с воодушевлением: – Даже в пустяках за ложь не спускал.

– Ты что же, из семьи на фронт убежал?

– Нет. Я ленинградец… родители погибли, я остался один… Голодал. Чуть не умер. Как объявят воздушную тревогу, все бегут в убежище, а я с ребятами – на Неву, на лед. Смотрим, где самолеты бомбы кинули. Попадет бомба в реку, оглушенная рыба в полынье вверх животами всплывет, ну, мы ловим… А потом, в 1942 году, меня ранило на льду осколком в ногу и в руку. Вот зенитчики и отнесли меня в госпиталь.

Девушка сочувственно кивнула головой. Насмешливая улыбка исчезла с ее лица.

– Попал в ленинградский военный госпиталь, – продолжал мальчик, – а там лежал раненый Сапегин, он тогда еще капитаном был. Он и сапер и авиадесантник. Его все любили, и я полюбил… Скажи он мне: «Умри», я умер бы… Ну, я и упросил его взять меня к себе в часть и стал воспитанником капитана Сапегина. Очень он любил песни петь, а у меня тоже голос, дискант…

Иногда с собой брал в наступление. Только редко. Мина летит, он упадет в ямку, а я сверху, чтобы не поранило его осколком. Он, бывало, сердится! А бойцы мне говорят: «Молодец, так и надо!» Да я и сам, без них, знаю… А в сорок пятом возле Эльбы перед самой Победой полковника тяжело ранило. Я хотел с ним ехать, а он говорит: «Жди, обязательно вернусь из госпиталя в часть». А тут война окончилась, и его демобилизовали по инвалидности. Он мне тогда письмо написал, чтобы я к нему домой в Джелал-Буйнак ехал… А мы в Германии были, около Бунцлау… Там могила и памятник Кутузову… Знаете об этом?

Девушка отрицательно покачала головой. Мальчик охотно объяснил:

– Кутузов, когда преследовал Наполеона, умер за городом Бунцлау. Это между Бреслау и Дрезденом. Его набальзамированное тело отправили в Россию, а внутренности похоронили. Там, на холме, возле дороги, есть роща, и в ней усеченная колонна стоит, памятник. Ему и в Бунцлау огромный памятник немцы в старину поставили в благодарность за освобождение Германии от Наполеона. А теперь возле Бунцлау, около могилы Кутузова, устроено кладбище для погибших советских бойцов. Каждому – памятник отдельный, цветы кругом…

Мальчик помолчал.

– Я и в Берлине был, и в Вене, и в Будапеште. А теперь еду к полковнику Сапегину и Барса с собой везу.

– Кого?

– Овчарку, Барса.

Пес, услышав свое имя, спрыгнул с заднего сиденья и просунул огромную голову между седоками.

– Это Барс полковника Сапегина. Нас обоих демобилизовали. Я из-за него и задержался – его долго не отпускали. У него пять серебряных медалей.

– У собаки медали? Что-то я об этом не слышала.

– Ему наши саперы сами выбили за бесстрашие. Только эти медали я теперь не показываю, а то одну у меня взяли посмотреть и не отдали.

– А ну покажи!

– А ты сразу вернешь? Дай честное слово.

– Вот еще! – И девушка засмеялась. – Конечно, верну!

Мальчик достал из кармана гимнастерки медали. Девушка уменьшила ход машины и хотела взять их в руки, но мальчик не дал:

– Смотри так.

– Это за что же ему дали? – спросила она.

– Ого! Ты слышала, что были собаки – миноносители, разведчики, связисты, санитары?

– Кое-что слышала.

– Так он все умеет делать. – Мальчик ласково обнял собаку за шею, и пес уткнулся ему носом в плечо. – У него семнадцать ран.

– А где вы его взяли?

– Барс из Ленинграда. Его вырастил и сдал в армию пионер Борис Ладыгин. Этому пионеру полковник Сапегин письма писал о Барсе, а потом перестал: отец у Бориса был на фронте, а сам Борис уехал куда-то. Теперь пес принадлежит полковнику Сапегину.

Барс посмотрел в глаза мальчику и сморщил верхнюю губу, как будто улыбаясь. Девушка хотела погладить собаку, но юный фронтовик вовремя остановил ее: