Разведрота Иванова, вся епталогия в одном томе - страница 14

— Да, неплохо затарились, — прохрипел Вяземский, склонившись и уперши руки в колени. — И ушли нормально, хоть и шумнули чуток.

— Да уж, в ближайшие пару дней сюда снова так просто не забежишь — ответил Иванов. — Но, думаю, барахла нам на неделю хватит, а то и на две. Ладно, прекращаем перекур и пошли домой.

— А что, можно было перекурить? — расстроенным голосом поинтересовался Сидоров. — А я вот не успел…

— Дома покуришь, это была метафора со стороны командира, так что никто покурить не успел, ты не расстраивайся — успокоил товарища Петров. — Побежали! — и отряд снова помчался по знакомой тропинке. Впрочем, порядок движения изменился: увешанный снарядными ящиками Сидоров бежал замыкающим, за ним — прикрывая опасный груз от случайной пули сзади двумя тюками с мануфактурой, трусил Иванов, а перед ним — Вяземский, прикрывая опасный груз Сидорова уже спереди здоровенным мешком с мыльницами, бритвами и прочими мелкими, но прочными и столь необходимыми в солдатском быту мелочами. А головной дозор исполнять как-то само собой выпало Петрову.

Привычный бег по привычному маршруту сыграл с разведчиками злую шутку: бойцы роты Иванова уже успели привыкнуть к тому, что на пути от своего переднего края и до аэродрома немцы не встречаются, а потому появление немецких пехотинцев, роющих окопы на своей стороне фронта, оказалось для них неожиданным. Неожиданной, впрочем, встреча стала и для захватчиков, так что большинство из фашистов даже не успели передернуть курки своих «Шмайсеров». Одинокая, но довольно короткая очередь с вражеской стороны была прервана густым сочным грохотом ручной автоматической пушки Сидорова, и бойцы успели пробежать оставшиеся до родных окопов полторы сотни метров задолго до того, как соседние подразделения солдатиков в фельдграу сбежались на шум.

Пожилой сержант-пехотинец, встретивший четверку разведчиков в окопе, неторопливо докурил самокрутку и, прищурившись, спросил:

— Ребята, вы бы не могли сообщить, сколь часто вы оттуда сюда бегать будете? Я не из любопытства спрашиваю, мне просто интересно: ну на ужин вы сегодня успели, а завтрак завтра на вас готовить чи нет?

— Ну, я не знаю — ответил Иванов.

— Не от нас зависит — добавил Вяземский.

— Это — как Родина прикажет, и вообще это военная тайна — добавил Сидоров.

А Петров промолчал. Потому что он, похоже, говорить вообще не мог, приняв на грудь ту самую одинокую и короткую очередь. Петров молчал, покачивался вперед-назад и судорожно пытался вдохнуть, или, напротив, выдохнуть — по виду было не очень понятно. Но по виду было понятно кое-что другое: мундир Петрова краснел вовсе не от света заходящего солнца.

Иванов дрожащими от волнения руками стал пытаться расстегнуть пуговицы, Вяземский достал откуда-то немецкий кинжал и приготовился срезать неподатливое фельдграу, но всех опередил Сидоров, попросту разорвав вражескую ткань на товарище от шеи и до самого копчика. Окровавленный мундир с лязгом рухнул перед Петровым на землю, оголив его торс.

— Твою мать! — только и смог сказать пожилой сержант.

— Срочно несите его в лазарет! — сориентировался Иванов. А остальные — бегом в расположение!

— Да уж, лучше так, чем никак — попытался пошутить Петров, когда пехотинцы на откуда-то взявшихся носилках потащили его в медсанбат.

В шесть утра следующего дня Иванов, Сидоров и Вяземский, стоя навытяжку перед полковым особистом, готовились получить новую боевую задачу.

— А где четвертый?

— Петров в госпитале…

— Ах да, помню, ранен. Ну да ладно, тогда под трибунал его отдавать пока не буду. А остальные — слушайте боевой приказ…

Пожилой старикашка-доктор в полевом госпитале, закончив оперировать, делился удивлением своим с молоденькими сестрами:

— Ну, нацепил солдатик кресты эти поганые, так ведь все пули немецкие прямо в их же в кресты и попали! Кресты эти конечно вбило ему глубоко в мясо груди, да и шесть ребер ему переломало, но ведь жив остался, и практически здоров. Чудо, иначе и не сказать!

А пожилой сержант в окопе, примерив вырезанный из куска брезента «слюнявчик», тихонько бормотал про себя:

— Раз не забрали — значит им не надо. А мне — так уж лучше грудь в крестах, чем голова в кустах — и продолжил увешивать брезент вражеским железом: