Развитие системы принципата при императоре Тиберии (14–37 гг. н. э.) - страница 10

Большое значение в этой связи приобретает вопрос о соотношении этих трёх важнейших источников. Относительно Светония можно с большой долей вероятности утверждать, что биограф Юлиев-Клавдиев и Флавиев был знаком не только с "Историей", но и с первой гексадой "Анналов".[75] Таким образом, естественно предположить, что совпадение оценок принципата Тиберия в "Анналах" и "Жизнеописании…" обусловлено, до некоторой степени, влиянием Тацита на Светония.

Вопрос о Дионе Кассии более сложен.[76] В своей докторской диссертации Г. С. Кнабе отметил, что в античную эпоху труды Тацита сравнительно быстро утратили популярность.[77] Авторы III–VI вв. н. э. цитировали его неохотно и отзывались о нём, как правило, неодобрительно. Из поздних историков лишь Аммиан Марцелин обнаруживает глубокое понимание творчества Тацита, хотя и не даёт на него прямых ссылок.[78] Если принять это утверждение, получится, что два римских историка, разделённые более чем столетним интервалом, пришли, по существу, к одним и тем же выводам. Отчасти данный факт, вероятно, объясняется использованием общих источников, из которых и тот, и другой, заимствовали не только фактическую информацию, но и некоторую часть своих оценок. Однако всё же есть основания рассматривать посвящённые Тиберию книги исторического труда Диона Кассия как независимое подтверждение основных выводов Корнелия Тацита.

Наконец, из кратких сообщений римских историков IV в. н. э., Евтропия и Аврелия Виктора, можно заключить, что образ Тиберия-тирана, созданный в трудах Корнелия Тацита, Светония и Диона Кассия, дожил до поздней античности, став, в каком-то смысле, хрестоматийным (Eutr., VII, 11; Vic. De Caes., 2; Epit., 2).

Несколько выбиваются из этого ряда лишь христианские писатели поздней античности. Их отношение к Тиберию детерминировано тем обстоятельством, что в правление этого императора произошло важнейшее, с христианской точки зрения, событие мировой истории: мученическая смерть на кресте и воскрешение Иисуса Христа. Тертуллиан и Евсевий передают бытовавшие среди христиан легенды, о том, что Тиберий будто бы делал доклад сенату о событиях в Иерусалиме, и даже предложил сенаторам официально признать Христа богом (Tert. App., V, 1–2; Eus. Hist. Eccl., II, 2, 1–3). Вдаваться в рассмотрение вопроса о недостоверности данных свидетельств не входит в наши планы, тем более, что эти авторы не предоставляют, по-существу, никакой информации по интересующей нас теме: о развитии системы принципата в правление преемника Августа ни Тертуллиан, ни Евсевий ничего не пишут.

С началом эпохи Возрождения и, особенно, раннего Нового времени (XVII–XVIII вв.) сочинения Тацита стали широко использоваться для обоснования актуальных общественно-политических доктрин. В это время в образованных кругах Европы были выработаны две полярные точки зрения на его творчество.[79] Для многих, как, например, для Д. Мильтона, Дж. Вико или Д. Дидро, наиболее созвучным мотивом в нём оказался тираноборческий пафос, присутствующий, как им казалось, в трудах римского историка. Сторонники этого взгляда создали Корнелию Тациту репутацию серьёзного и правдивого писателя (scriptor bonus) и непримиримого врага тиранов (tyrranis advertissimus), устами которого говорят потомство и возмездие.[80] В своих произведениях он выносит справедливый обвинительный приговор не только римским императорам, но и всему в конец разложившемуся обществу империи.[81]

В частности, "Защита английского народа" Д. Мильтона изобилует примерами из античной истории, значительная часть которых восходит к произведениям Тацита. При этом, римские императоры, Тиберий, Нерон, Домициан, аттестуются автором как жестокие тираны и деспоты, а слова "Tacitus ait" звучат у Д. Мильтона почти так же, как знаменитое "сам сказал" в устах учеников Пифагора.[82] С тем же пиететом цитирует римского историка и Дж. Вико, для которого Тацит — глубокий знаток естественного права народов, а римские принцепсы — всего лишь кучка неистовых и развратных наглецов.[83]

Характеристика состояния римского общества и государства при императоре Тиберии в статье "Родина" энциклопедии Дидро и Д' Аламбера явно списана с "Анналов": "Там (то есть в Риме) разбой соединялся с властью, происки и интриги распоряжались должностями, все богатства попали в руки меньшинства… Все принципы правления были извращены, все законы подчинены воле государя. У сената не было больше силы, у частных лиц — безопасности. Сенаторы, захотевшие защитить общественную свободу, рисковали своей. Это была завуалированная тирания, осуществлявшаяся под сенью законов, и горе тому, кто это замечал: высказывать свои опасения означало удвоить их. Тиберий, дремавший на своём острове Капри, оставил все дела Сеяну, а Сеян, достойный министр своего государя, сделал всё, что мог для подавления в римлянах всякой любви к родине".