Разъяснитель недоразумений - страница 4
– Бей, бей его! – закричала муха хмельным жужжанием.
– Зачем? Он же из ваших?
– Из каких наших?
– Из насекомых.
– Да ну их! Сейчас крови твоей хмельной напьется, приведет еще своих, нажрутся, всю ночь будут песни орать, спать невозможно.
Я общался с чуждым мне творением на каком-то знакомом языке. Хотя, что тут странного? Ведь они тоже бодрствуют, спят, занимаются любовью, рожают, им что-то не нравится, чему-то они отдают предпочтение, плачут, смеются и, наконец, довольно-таки неплохо пьют. Почему же нам не понимать друг друга?
Муха была уже достаточно пьяна, и ей взгрустнулось.
– Давай споем.
– Давай, а что?
– Ну, хотя бы…
***
Пока мы с мухой распевали «В траве сидел кузнечик», я думал, почему я не удивляюсь? Ни тому, что муха стала большой после того, как я хотел ее убить. Ни тому, что понимаю ее. Может быть, потому, что мы задавались одним и тем же вопросом – хотели понять, почему родились именно такими? Она – мухой, размножающейся в дерьме, а я – человеком, случайно узнавшим, что, оказывается, жил, не зная, что не живу. Может таким вопросом задается каждое живое существо?
– Полегчало, слава Богу.
Муха утерла слезу.
– Слава Богу? У вас тоже есть Бог?
– А как же! Божьи коровки же есть. Правда, зажрались они. Жрут бедную тлю ложками, изуверы.
– А богомолы?
– Еще хуже – поедают даже себе подобных. Это с виду и те, и другие белые и пушистые, а внутри говно скрывают. А мы вот ничего не скрываем! Жрем отходы, рожаем в дерьме! Все по-честному! Ой, задел за живое, не надо! А что, больше выпить нечего?
Я почувствовал вину за то, что несколько часов назад хотел уничтожить ее. Уничтожить стремления, мечты, разочарования живого, до поры несуществующего в моем мире существа.
– Давай еще литр хлопнем! – попросила муха.
***
Я вышел в магазин и взял две бутылки паленой водки из уважения к мухе, но подумал, что нужно взять ей что-нибудь закусить. Попросил пропавшего фарша, но продавщица сказала, что можно брать любой – сейчас он весь «пропавший». Себе я купил пару сосисок и сладкий бублик.
Вернувшись, я застал муху спящей. Пусть поспит, а я ей котлет пожарю.
***
Уловив запах котлет, муха проснулась. Я поставил сковородку ей под нос. Муха улыбнулась. Я был рад, что доставил ей удовольствие, а она рада, что я побеспокоился о ней.
Выпив по очередной рюмке, мы закусили, и я пошел курить на балкон, предварительно предложив мухе. Но она отказалась.
– Не курю.
– Вредно? Так ведь ты все равно отходами питаешься.
– Не в этом дело. Пусть отходы, но они – для меня, я ими живу, в них рожаю. А вот сигарета – не для тебя, а ты для нее. Она тебя курит.
Я курил на балконе и смотрел на надвигающийся день.
***
День действительно надвигался, а я понимал, какое количество того, что составляло мою жизнь, существовало не для меня, а я существовал для него. Страх так ловко окрутил меня, как красавчик озабоченную девчонку, что я и не заметил, как оказался не у дел. Он использовал меня для своего существования, как жокей использует лошадь для достижения победы. Использовал и ушел, бросив меня на произвол судьбы. Ушел навстречу другой жертве. Выкурил меня до конца, оставив недогоревший, чуть дымящийся окурок.
***
Я прикрыл балкон и вошел в комнату. Муха, пошатываясь, расхаживала по квартире. Она подошла к серванту и достала пустую бутылку «Мартеля», стоявшую как сувенир.
– Хороший? – спросила она.
– Ниче так, – ответил я.
Муха окинула взглядом комнату.
– Ты один живешь?
Я кивнул.
– А чего же хозяйку не заведешь? А то у тебя никак – и не чисто, как для вас, для людей, и не воняет, как для нас. Структуры нет. Ни порядка, ни хаоса. Все как-то невнятно.
Я был согласен с мухой. Я никак себя не чувствовал – ничего не болело, ничего не хотелось.
И я рассказал ей о том, что со мной произошло.
Рассказал, что всю жизнь боялся, а теперь нет. Что все что было – ушло, и сейчас ничего нет. И что теперь вроде бы полон сил, но не знаю, кто я такой и что умею, зачем живу.
Муха причмокнула и с жалостью посмотрела на меня.
– Да. Плачевненько. Я-то думала, что нам, мухам, хуже всего на свете, – муха о чем-то задумалась, закусив зубочистку. – Тебе свое место поискать нужно. Вот я точно знаю, что мое место в дерьме, а у тебя?