Разыскивается: не-мертвый или живой - страница 11

– Ни за что! Я прикрою твою спину, брат.

– Я ценю это, но ты мне не нужен...

– Только не говори мне, чтобы я не вмешивался, – хмуро перебил его Фримонт. – Ты вовлек меня, пригласив сюда.

Финеас вздохнул.

– Мне нужно было убедить всех, что я ушел от МакКея, и что я общаюсь с новой компанией. Я предложил пойти к тебе, и Ангус согласился. У нас всегда не хватает дневных охранников, так как не многие смертные знают о нас, поэтому Ангус заинтересован в том, чтобы нанять тебя. Он сказал, что они могут подстроиться под твое расписание в колледже.

– Неужели? – глаза Фримонта расширились. – Я могу работать с тобой?

– Ага. Я сказал ему, что это может тебя заинтересовать, – Финеас внутренне поморщился. Он ухватился за возможность пригласить брата, но теперь задумался, не было ли его решение эгоистичным.

Последние несколько лет ему казалось, что над его головой тикает бомба. Рано или поздно, а возможно, и раньше, она взорвется, как только его семья поймет, что он не стареет. Когда это произойдет, у него останется только два варианта. Первый: рассказать его семье правду и разобраться с последствиями. Второй: исчезнуть. Он мог бы инсценировать свою смерть, оставить их оплакивать и никогда больше их не видеть. Или он мог бы избавить их от горя, вычеркнув себя из их памяти. Как будто его никогда и не было.

Ангус рекомендовал последний вариант. Он назвал это быстрым хирургическим вмешательством, чем-то вроде ампутации конечности. Часть тебя будет навсегда потеряна, но ты выживешь.

Для Финеаса мысль о потере семьи была больше похожа на разрыв сердца. Слишком болезненно, чтобы даже думать об этом, поэтому он решил рассказать им правду, начав со своего брата. Когда Ангус предложил нанять Фримонта, это показалось ему идеальным решением. Охрана вампиров в их смертельном сне в течение дня обычно была безопасной работой, так как Недовольные тоже были в их смертельном сне.

Но теперь, когда его нынешняя миссия была в самом разгаре, Финеас беспокоился, что его решение подвергнет брата какой-то реальной опасности. Неужели он эгоистично избавил себя от боли только для того, чтобы навязать ее своей семье?

– Фримонт, послушай меня. Для тебя уже достаточно опасно находиться здесь, притворяясь моим агентом. Больше я от тебя ничего не жду. У меня есть подмога, так что, когда дела пойдут плохо, я буду под прикрытием. Я хочу, чтобы ты залег на дно и...

– Со шпионскими штучками я справлюсь, – Фримонт вздернул подбородок. – Это моя миссия, если я решу принять ее. Как обычно, если меня схватят, правительство откажется от любых сведений о моих действиях. Видишь? Я знаю, как это работает!

Тиффани кивнула.

– Я тоже хочу помочь!

Финеас застонал. У него было плохое предчувствие.

– Хорошо. Но делайте то, что вы должны делать. Вы продолжаете играть те роли, которые играете сейчас. И если случится что-то опасное, держись от этого подальше, понятно? – когда они кивнули, он продолжил:

– Мы поболтаем в вестибюле, раздадим автографы и посмотрим, не пришлет ли Корки за мной кого-нибудь из своих приспешников.

– Ты должен быстро взять ее в плен, иначе она телепортируется, – предупредила его Тиффани.

– Я знаю, – согласился Финеас. – Это всегда было главной проблемой, когда дело доходило до поимки плохих вампиров. Казимир ускользал от них в течение многих лет, просто телепортируясь всякий раз, когда они приближались. Иди в вестибюль. Мы скоро подойдем.

– Ладно, – Тиффани направилась к двери, и на этот раз Финеас проследил, чтобы она ушла.

Он повернулся к брату.

– Теперь у нас в порядке?

Фримонт смущенно кивнул.

– Я не должен был сомневаться в тебе, чувак.

– Все в порядке, – Финеас хлопнул его по спине. – Сегодня на тебя обрушилось много странного дерьма.

– Это уж точно, – Фримонт последовал за ним к двери. – Но одного я не понимаю. Почему ты не принял предложение Тиффани? Она красивая и готовая...

– Она мне нравится. Как друг.

– Да, но она согласна, чувак. А ты – доктор Любовь. Ты должен распространить лекарство.

Финеас улыбнулся. Брат постоянно напоминал ему самого себя лет пять назад.

– Я признаю, что было время, когда я бы набросился на нее, – он приоткрыл дверь и выглянул наружу. Берег был чист.