Реакция Путина. Что такое хорошо и что такое плохо - страница 18

Но, наверное, и в этом смысле Сунгоркину виднее – он же, прежде всего, бизнесмен, и уверены ли вы, что свою Скойбеду он как-то рассматривает вне этого бизнеса? У Скойбеды – важная и экономически целесообразная миссия: благодаря Скойбеде «Комсомольскую правду» читают те, кто без Скойбеды никогда бы ее не взял в руки и не зашел бы на сайт. Ссылка на колонку про абажур из Гозмана расползлась по социальным сетям в минуты. «Ты видел?» – «Ты читал?» – «Вот сука»! – «Вот мразь!» – клик-клик-клик, счетчики «Медиалогии» беснуются, рекламные продажи растут.

Обычному читателю «Комсомольской правды», который покупает или выписывает бумажную газету ради садово-огородного календаря и анекдотов, нет до Скойбеды никакого дела. Выражения «гей-оргиевская ленточка» он просто не поймет, и даже эпическое расследование про расчленителя Кабанова прочитает просто как газетный ужастик, недоумевая, почему в этом ужастике нашлось место размышлениям о креативном классе и соли земли. Целевая аудитория Скойбеды – это именно вы, милые пользователи фейсбука, Скойбеда пишет для вас и только для вас.

Ну и для меня тоже, конечно. Даже пытаясь объяснить Скойбеду с позиций вульгарного социологизма, я понимаю, что этого объяснения недостаточно, и есть кое-что еще. Дело в том, что Скойбеда, конечно, оказалась возможна именно и только сейчас, в позднепутинские времена. Первично все-таки время, а не Скойбеда.

Я ведь, кстати, помню ее тринадцать лет назад, не лично, а как читатель – обычная журналистка, писала о подводниках «Курска», и если нам в Калининграде удавалось написать что-нибудь сенсационное со слов калининградских родственников погибших подводников, мы радовались – Скойбеду обошли. Редакция «Комсомольской правды» тогда уже очень заметно выращивала из Скойбеды золотое перо, первополосного автора. Просто по меркам 2000 года быть золотым пером значило – писать про «Курск», а сейчас – про абажур из Гозмана. Как раньше на проходных заводов писали – «Требуется»; вчера требовался токарь, а сегодня дворник. На проходной путинской пропаганды сегодня написано, что требуется образцово-показательный упырь.

Не знаю, кто это придумал – Сурков или кто-то еще. Власть уже который год выпускает вперед себя какое-то хулиганье. Ты против Путина? Ну, вот тебе Скойбеда, поспорь со Скойбедой. Или с Потупчик, или с депутатом Железняком, или с певицей Ваенгой, или с Маркиным. Как в сказке про Балду – подожди-ка моего меньшого брата. Бороться со Скойбедой – вы просто послушайте, как это звучит. Пародия. Потому что не со Скойбедой надо бороться. Скойбеды не существует.

Скорее всего, это касается только России, но касается основательно: у нас любое историческое (да, наверное, не только историческое, вообще любое) событие можно разделить на три составляющие, три версии.

Первая – это как все было на самом деле.

Вторая – это как все показали по телевизору и напечатали в газете, или через сколько-то лет описали в учебнике истории.

Но самая интересная часть – третья. Это прижившееся неофициальное объяснение, неофициальная версия, одинаково не имеющая отношения ни к тому, что показали по телевизору, ни к тому, что было на самом деле. То, о чем говорят за столом в своей семье или в компании. На стадии зарождения – со ссылкой на информированного знакомого, потом – уже без ссылок, как само собой разумеющееся.

Ну, например – взрывы домов в Москве в 1999-м году. Что показывали по телевизору – понятно. Мировой терроризм, ваххабиты и все такое прочее. Как было на самом деле – мы не знаем. Зато знаем третью составляющую, ту самую неофициальную версию, воспетую книгой «Господин Гексоген», фильмом «Недоверие» и передачей «Независимое расследование» на «старом» НТВ. Никто не знает, что там было на самом деле, но все или почти все в курсе «третьей версии» и имеют ее в виду даже в том случае, если гневно отвергают без обсуждения. Даже если никто никогда не докажет, что к взрывам домов был причастен тогдашний Кремль или спецслужбы, все равно в любом исследовании на эту тему будет написано, что вот, была такая версия, ходили слухи.