Реакция Путина. Что такое хорошо и что такое плохо - страница 6

Он не поймет, но вы все равно не забудьте, скажите.

Есть стойкое ощущение, что эта Болотная – последняя. Ресурс «мы были и придем еще» исчерпан даже не вчера, и я не думаю, что я такой один – кто хочет персонально для себя подвести черту под довольно важным, но все же не более чем периодом в жизни.

Моя черта может быть, самая простая. Полтора года назад я выступал на Болотной – популярный журналист влиятельной газеты, статусный человек по какой угодно мерке. Я говорил с той трибуны тем коллегам, кто пришел митинговать, а не писать репортажи, что если вас, друзья, сегодня будет задерживать полиция, то не надо говорить ей, что вы здесь как журналисты, не надо трясти пресс-картами, не надо обманывать. Свое журналистское удостоверение я тогда честно оставил дома и очень этим гордился.

Сегодня журналистского удостоверения у меня нет вообще, я безработный маргинал, уже как бы и не журналист, но и не политик, конечно, а просто черт знает кто, и вряд ли мне будут рады на той трибуне, но если бы я вдруг на нее поднялся, то мне, я полагаю, было бы что сказать. У меня есть готовая речь для Болотной площади.

Я начал бы свою речь словами «Христос Воскресе!» – вряд ли другое приветствие было бы уместно в Светлую седмицу. Кроме того, я поздравил бы собравшихся с наступающим Днем Победы; шестое мая – это всего лишь три дня до девятого, уже можно поздравлять. Самая отвратительная черта «болотного движения» – это то, что, кажется, никто до сих пор вообще не думал, как встраиваются его ценности в общепринятый российский контекст. Посмотрите на фотографии с любого митинга – повсюду торчат партийные знамена, особенно оранжевые флаги «Солидарности» с понятным и приятным только ее активистам логотипом движения. На всех предыдущих митингах было (и на этом, конечно, тоже будет) мало российских флагов, а их должны были быть сотни, потому что – и об этом я тоже сказал бы в своей речи – «болотное движение», конечно, стало самым долгим и самым массовым, по нынешним русским меркам, патриотическим народным движением, и безумно жаль, что до сих пор никто не сказал простую вещь – что вот с декабря 2011 года люди регулярно выходят на улицы не «за честные выборы», не против забытого ныне Чурова (как говорят подростки – «Май эсс») и даже не против Путина, а за родину. За родину, за Россию, которую эти люди хотят видеть свободной и процветающей, и которые в своем патриотизме исходят из того, что свободной и процветающей она никогда не станет без серьезных политических перемен. Наш патриотизм, сказал бы я, всегда будет сильнее казенного, потому что, видит Бог – нам за него никто не платит, и мы тратим на него кто свободу, кто карьеру, кто спокойствие, потому что не можем иначе, потому что мы русские люди.

Может быть, при слове «русские» в передних рядах бы заворчали, и мне пришлось бы повышать голос, говорить громче, что – да, мы великий европейский народ, заслуживающий европейских государственных порядков в той же мере, в какой их заслужила любая другая страна к западу от бывшей советской границы. Мы не хуже поляков, албанцев или румын – тут в толпе, наверное, захихикают, но кто ж виноват, что такие вещи в 2013 году в России надо проговаривать вслух.

Потом надо будет сказать о лидерах. О том, что власть тратит серьезные силы и ресурсы на то, чтобы дискредитировать и выдернуть из политики оппозиционных лидеров, но наши лидеры не Удальцов, не Собчак и даже не Навальный, а – тут я бы произнес несколько имен тех наших соотечественников, которые ассоциируются со словом «свобода» – от Пушкина до Егора Летова, и сказал бы, что это они – наши лидеры. Здесь, чего уж там, есть элемент этакого постмодернистского плагиата, в нашей как раз военной истории уже была речь с перечислением «великих предков», которая, если верить современникам, возымела серьезный эффект сразу по произнесении, и даже обеспечила ее автора хоть и безосновательной, но устойчивой репутацией большого патриота – да, я считаю, что удачные трюки политиков прошлого заслуживают того, чтобы использовать их в современности, поэтому да, нужно перечислить имена. Кто здесь власть? Пушкин здесь власть.