Реальность 7.11 - страница 6
— Один человек? Или много?
— Не могу сказать. — Иттрий хрипло дышал, глядя сквозь меня недоумевающими глазами.
— Одно сознание. Один мыслительный процесс. Но очень мощный.
Я снова покосился на пелену тумана. Она медленно, но неуклонно подползала ближе.
— Не нравится мне это…
Из пелены донеслось новое многоголосое завывание. Оно показалось мне громче и слаженней первого. Как будто обезумевший профессиональный хор, стоя среди тумана, тянул одно и то же нескончаемое «а-а-а». Голоса были высокие и не совсем человеческие. Никаких знакомых эмоций в их пении не ощущалось.
Эмпат вцепился мне в плечо. Его лицо было искажено страхом, причин которого я не понимал. Да и не мог понять.
— Оно плачет… — выдавил он. — Оно… или они… утратили что-то важное.
— Купол они утратили, — пробурчал я, беря его под руку. — Едем отсюда.
В этот момент из тумана выделилась фигура. Она мягко соскочила с перил моста, прямо у распахнутой настежь дверцы водительской кабины, и повернулась к нам. Увлекая за собой эмпата, я сделал несколько осторожных шагов навстречу. Это был человек. Не ог, а обычный человек из Таблицы. Надо полагать, он вскарабкался снизу. Я внутренне порадовался, что ключ зажигания у меня в кармане. То, как он смотрел на мою машину, мне не понравилось. Как и то, что он появился со стороны Фабрики. Наверное, он тоже осторожничал, выясняя, на кого напоролся, потому что, когда мы приблизились, сипло сказал:
— Люди… Вы ведь люди из Таблицы, да?
— Из Таблицы, — сдержанно подтвердил я.
Он был в коричневом костюме утильщика, довольно потрёпанном. На костюме выделялись белёсые пятнышки засохшей грязи; открытые участки кожи на лице и руках забрызганы вдобавок чем-то бурым. Впрочем, жестикулировал он только левой рукой; кисть правой была засунута под куртку. Кожа у него, как у многих рыжих, была бледная, за исключением тёмных кругов, окаймлявших светлые немигающие глаза. В его манере таращиться было что-то гадкое. При моих словах он нервно осклабился и похлопал ладонью по кожаному водительскому сиденью.
— Значит, сможешь подбросить, а?
— Руку убери, — предупреждающим тоном сказал я.
— Э, э! — Он слегка отодвинулся, словно бы уступая моему напору. — Спокойно, друг! Мне до зарезу нужно в город.
— Извини, — сказал я, вклиниваясь между ним и машиной. — Мне нельзя брать попутчиков. Запрещено.
— А этот как же? — Он подбородком указал на Иттрия.
— Не твоё дело, — буркнул я. Ситуация начинала меня раздражать. — Вали отсюда, ясно?
— Бор… — предостерегающе сказал Иттрий. Должно быть, почуял неладное. Но я уже и сам понял, что крупно влип. Лицо просителя изменилось, заискивающее выражение слетело с него, как плохо подогнанная маска. Он вытащил из-под куртки правую руку с зажатым в ней пистолетом.
— Залезай, — жёстко велел он. — Подбросишь, куда скажу. Эмпат останется здесь.
Я покосился на Иттрия; тот беспомощно пожал плечами. Переведя взгляд на рыжего, я твёрдо сказал:
— Нет. Он поедет с нами.
Те несколько секунд, когда мы играли в гляделки, были самыми неприятными в моей жизни. Глаза рыжего утильщика были словно бы вычищены изнутри безумием. Я видел в них злость и готовность выстрелить, но видел и слабое колебание: на препирательства со мной тратились те драгоценные секунды, которые он хотел урвать у времени, — в этом и заключалась моя надежда.
— Ладно, — уступил он в конце концов. — Пусть эмпат обойдёт с той стороны. Потом залезу я. Потом ты. И чтоб без фокусов.
Мы подчинились — что нам оставалось делать? Забравшись в кабину, рыжий вновь запихнул пистолет под куртку.
— Не питай ложных иллюзий, — предупредил он. — Дуло нацелено на тебя. Если что…
— Я понял, — ответил я, захлопывая дверцу со своей стороны. Иттрий сделал то же с противоположной. Меня беспокоил туман. Он уже охватил весь мост и теперь, кажется, расползался вширь, заполняя собой лежащую перед нами автостраду. Я предвидел проблемы. Эмпат не мог не почуять этого. Он заёрзал на сиденье, беспокойно кашлянул и спросил, обращаясь к нашему террористу:
— Что мы должны делать?
— Сидеть смирно, — нервно покусывая губы и не смотря в его сторону, отозвался рыжий. — Это что касается тебя. Шофёр может ехать.