Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009 - страница 9
Неподалёку заорал какой-то младенец. В стену с той стороны со злостью стукнули.
Потише говори! сказала Маринка. Перебудишь все ясли.
К орущему младенцу тотчас присоединился другой.
– Ну, завели… – проворчал Ромка-джи и улёгся на бок, подперев голову рукой.
– Я спать пошла. Мальчики – пока! – и Маринка грациозно помахав ру-кой, удалилась.
Малыши продолжали орать. Эх… угомон вас возьми, мокрозадые! Пос-корее бы в другое место перебраться, как взрослым. Эти ясли кого хочешь с ума сведут. Опять же, как без них?
Известное дело – храни грудного до полутора лет. Если карачи его у лю-дей не украли – молись Господу-Аллаху пронесло! Дед говорил, в раниш-ные времена целые битвы происходили. Ромкина семья, например, отбилась, не отдала сына. Мать его только пострадала… при взрыве глушилки. Болела долго и умерла. А отец Ромку-джи выходил… укрыл от карачи… уберёг…
Мысли стали путаться. Перед Егором вдруг прошла Маринка… кокетли-во завёрнутая в одеяло, как в плащ… потом пошёл дождь и Егор удивился-вроде, не время для дождя… лето в разгаре… а потом карачи рылся в песке и вдруг рассыпался на целую кучу маленьких муравьёв… «Нет, не муравьев-маленьких карачи!» спокойно подумал Erop…
И уснул. Как в чёрный ил провалился.
Ничего хорошего не сказал им мулла-батюшка при встрече. Вызверился только на пришельцев, мрачно головой кивнул на их приветствие. Огром-ный, заросший бородой по самые глаза, он был выше даже Саввы… да и в плечах пошире. Странный его комбинезон армейский, но какого-то зеле-ного цвета с жёлтыми и тёмными пятнами, не песчаной раскраски, каза-лось, был ему тесен. Хотя, как может быть тесной нано-ткань?
– Мы пришли поговорить о Комбинате, – спокойно сказал Зия.
Мулла-батюшка повернулся и махнул рукой куда-то внутрь храма.
Егору до смерти хотелось зайти, но он боялся. Сзади переминался с но-ги на ногу Ромка-джи, а чуть в стороне стояла Мама-Галя. Платок на ней был повязан на мужской манер сзади. Выбитый глаз прикрыт… веко за-пало. А так, если привыкнуть, она всегда была красивой. Маринка вся в неё – и волосы такие же буйные, чёрные. Только Маринка их в хвост заби-рает, а Мама-Галя всегда распущенными носит… чёрная комета, как однаж-ды назвал её дядько Саша. И выбитый глаз, и мужской комбинезон её не портят, и даже самодельные мягкие сапоги из верблюжьей шкуры – всё равно, на зависть всем женщинам города, все мужики на неё поглядывают.
Николай, – позвала она муллу-батюшку и тот тяжело обернулся в дверях. – Мы тоже все зайдём, ладно?
– Зачем? – помедлив, спросил мулла-батюшка
– А вот там и узнаешь, – с вызовом ответила Мама-Галя.
Мулла-батюшка засопел, насупился, а потом отвернулся, буркнув:
– Двери Храма для всех открыты. Денно и нощно, – и прошёл внутрь.
Храм в городе был хороший. Егор сказал бы даже – знаменитый Храм. Ежели кто в город приезжал все восхищались. Далековато стоял, на от-шибе, но «путь к Господу-Аллаху коротким не бывает», говорил мулла-ба-тюшка.
Войдёшь в Храм мозаика бликами тонкими, огоньками живыми льнёт. Люди какие-то… планеты… флаг красный…
Из древневерского только одна надпись и понятна: «Кино». Вот, поди, компьютер-то здоровенный здесь стоял! Ромка-джи говорит, что тогда фильмы с запахом показывали. Врёт, конечно, но здесь, перед красотой та-кой поневоле поверишь…
Один молельный зал чего стоил! Огромный, красивый! Со сценой-алта-рём для избранных; с белым экраном во всю заднюю стену алтаря, с неболь-шой комнаткой за противоположной экрану стеной, два небольших окошка которой выходили прямо в зал над головами молящихся, рассаживающих-ся на вытертых добела креслах, стоящих строгими ровными рядами.
Бывало, как включит священник энигму – просто плакать хочется. А на экране святые картины плывут: Москва, космос со звёздами и планетами, Господь-Аллах на серебряном облаке руку Адаму протягивает, Иисус на го-ре проповедует, Давид-Микеланджело хмурится, Святая Мона-Лиза улыба-ется, Великомученик Тагил-мэр-бай Танк Веры-Истины пламенем объят, Имам-отступник на ветке, иуда, болтается, Гагарин-шайтан весело смеётся…
Егору всегда его жалко было – чего, вот, к солнцу стремился? Хотя, в прин-ципе, всё хорошо закончилось. Господь-Аллах строг к дерзким… но милостив. Вот, погиб Гагарин-шайтан, а ведь вся Земля оплакивала! И дал ему Вседержи-тель место у трона своего… за красоту душевную, и простил прегрешение… только молиться Гагарину-шайтану людям запретил. Сам-то он за путешест-венников и странствующих молится, а вот ему помолиться – не положено…