Данилыч прибавил:
— Кхе! Ето точно! Богатеющий! Епман!
От неслыханного расхода красноречия, Назаретский вдруг ослаб, ткнул перстом в кодекс на стене и в Маркса и сел, обтирая красным платком крупный пот.
Отец Лука тоже указал на декрет:
— Сетка! Не превозносись, Варсонофий! Навуходоносор возвеличился — и погиб!..
Еркака долго шепталась. Делегатка что-то ворчала. Наконец, Матвей Причинилов зачитал:
— Вот! «В виду как тов. Назаретский по квалификации приносит пользу производству в предприятии, привлекая частный капитал, повысить в 8 разряд. Тов. Тараканову просьбу оставить открытой по поводу глухоты до предъявления медицинского свидетельства от врача».
Назаретский пустил раскат грома, изображающий у него смех, натянул нос у самой бородки отца-Луки и зыкнул:
— Не прежнее время-то! Еркака!!
Работодатель сморщился, как будто намереваясь заплакать, и пошел к выходу. На пороге он обернулся и тыча кукиш в нос следовавшему за ним торжествующему врагу, библейски-грозно возопил:
— Будет тебе теперь муха!.. Я до Рабиса дойду! Будет!..
А Данилыч семенил сзади ликующего приятеля и подтверждал:
— Ето точно! Кхе-кхе! Посудились и буде… Доб- ром-то лучше… Кхе-кхе! Хе-е-е…