Реальный метод - страница 6

Дальше секретарь писать не мог. Пробило четыре. Он уронил ручку и заснул…

Пахнет сиренью и черемухой. Город весь зеленый-зеленый и весь пронизан тысячами разных запахов, от которых хочется беспричинно хохотать, бегать, кричать и махать руками. А внизу беспредельной синью разлеглась Волга и. зовет, и манит к себе, и обещает ураганы неизведанных радостей, в которых скрыта еле ощутимая сладкая печаль. Зовы сини, тревожат сердце и куда-то тянут душу…

Вот прошел пароход… Там и сям лодки. А на острове подымается тонкий дымок: рыбаки или охотники варят уху со стерлядью..

Чудно жить на свете!.. Упоение и восторг!..

А Манечка стоит в полутемной зале перед экзаменационной коллегией и отвечает что-то по политграмоте. Буржуазное происхождение, донос дьячка — и пожалуйте к красному столу под портретом Ленина, словно ей 11 лет, И она еще в гимназии.

За столом сидят три мрачных, волосатых инквизитора и что-то записывают на листах.

Манечка знает все, не даром больше месяца учил ее всевозможным премудростям учитель Сошественский, а он дока, — но в голове пахнет сиренью, и стоит такой сумбур, что впору растеряться и заплакать.

У старшего из коллегии в ногтях траур, — и это ужасно отвлекает мысль от нужного предмета. Да еще лезет в голову неотвязная мысль о папаше, мамаше и тете Лизе. Они сидят в передней и ожидают конца.

— Так-с!.. — говорит правый экзаменатор. — А что такое религия?

— Опиум! — бойко отвечает Манечка.

— Правильно! Это ничего. А кто был Христос?

— Правильно! Это ничего. А кто был Христос?

— Христос… Христос был обманщик пролетариата. Его выдумали попы и архиереи… обманывать трудящихся хижин.

— Гм!.. — урчит левый инквизитор. — Правильно, но формулировка не тово… как его…

Он поджимает губы и задумывается, чем ошарашить голубоглазую жертву. Жертва торопливо дополняет:

— На самом деле его не было. Он — вроде баллады, «Евгений Онегин»… Собирательный тип… для обмана.

— Так!.. Что вы нам скажете о Карле Марксе? Кто он был? — натыкается в книжке на вопрос старший.

Манечка смотрит на его ногти и припоминает страницу, в которой говорилось о Карле Марксе. В ней, кажется, еще лежит лист клена.

— Он был… основоположник… своего имени. Он сочинил манифест… Он был родоначальник…

— Туманно, но… это действительно — основоположник коммунизма и манифест… действительно.

— Кто управляет Российской Социалистической Федеративной Республикой?

— Рыков… Товарищ Рыков и товарищ Каменев.

— Ну… знаете ли… это тово… как его… Обывательская точка.

Манечка спохватывается, вспоминает, что по этому пункту было несколько специальных разговоров с репетитором Сошественским и поправляется:

— Ну да, это народные комиссариаты, а главная власть в руках Совета депутатов, поэтому Россия называется Федеративной.

— Именно… — задумчиво говорит левый. — Это другое дело. А то, кого ни спроси, — все Рыков да Каменев. Так… так… Что бы еще?.. Гм!.. А что такое по-вашему из себя представляют священники?

Манечка представляет себе папашу, тощего попика с козлиной бородкой, с бурсы убоявшегося всех властей предержащих, начиная от урядника и кончая обер-прокурором Святейшего Правительствующего Синода, и потому застрявшего при храме на уездном погосте, — и бойко отвечает:

— Они агенты империализма и культа и служат для морфия… то-бишь для опиума.

— Правильно! — устало говорит старший. — По-моему достаточно. Видно, что гражданка Студитова читала и учила… подготовилась… На собрание пора…

Правый собирает свои бумажки и задает последний вопрос на десерт, хитренько щуря глаза:

— Да, это конечно… А что вы скажете, гражданка Студитова… какую религию исповедует пролетариат?

— Пролетариат… пролетариат исповедует материю…

Мир хижинам, война дворцам… Трудящийся ест, а нетрудящийся не ест… Победим разруху и пролетарий на коня, потому что вся сила пролетариата только в воздушном красном флоте…

— Ну, ладно… Хорошо!.. — торопливо говорит старший. — Вы свободны, гражданка. Студитова. Мы вам ставим вполне удовлетворительно, и можете ехать на службу. До свиданья!

— Уф! Ах! Мерси!.. До свиданья!

Что-то пламенное, горячее ударило в грудь, затуманило мозг, яркая непереносимая радость заполнила душу, и краска ударила в лицо.