Ребекка с фермы «Солнечный ручей» - страница 50

Но что ввергло Ребекку и Эмму Джейн в глубокую печаль, так это известие, что сообразительный молодой священник дальнего прихода выменял у Эбнера волшебную лампу. Деньги не участвовали в сделке: за лампу священник отдал свой старый велосипед. Правда, и тут был положительный момент: совершенно не зная, как утешить своих чад, плакавших о потере любимого сокровища, Эбнер вскочил на велосипед и уехал в неизвестном направлении. После этого несколько лет о нем не было ни слуху ни духу.

Этот год был замечателен еще тем, что Ребекка вдруг начала тянуться вверх, как молодое деревце. С десяти до тринадцати лет она не выросла ни на дюйм, и вдруг, однажды начав (так получалось у нее во всем), она стала прибавлять в росте с такой быстротой, что тетушки едва успевали наставлять подолы, рукава и лифы ее нарядов. И вот наконец эти бережливые жительницы Новой Англии, до конца исчерпав свою изобретательность, отослали весь гардероб Ребекки на ферму «Солнечный ручей», чему немало обрадовалась Дженни.

Была и очень печальная «веха». Внезапно скончалась маленькая Мира. Семья похоронила ее под ивой возле Солнечного ручья. Ребекку тогда на две недели отпустили домой. Вид неподвижного маленького тела, которое прежде было Мирой, девочкой, с самого дня своего рождения занимавшей особое место в доме, вызвал к жизни раздумья. Рано или поздно тайна смерти приводит каждого человека к осознанию еще более грозной тайны жизни.

Ребекка и подумать не могла, что первый ее приезд в родной дом окажется таким. Смерть маленькой Миры, отсутствие Джона, который был для нее не только братом, но и самым близким другом, обветшалость дома, нехватка самых необходимых вещей — все это угнетающе подействовало на Ребекку, столь чувствительную к гармонии и красоте жизни.

Ханна так повзрослела, что показалась Ребекке почти женщиной. В ней и всегда присутствовало что-то до странности недетское, но теперь она выглядела даже старше тети Джейн: в ней было больше уравновешенности и практичности. Ханна ловко справлялась со всеми домашними делами и, надо сказать, похорошела, хоть и было что-то бесцветное и скучное в правильности ее черт.

Ребекка посетила все места своих детских игр и прогулок — милые, потаенные уголки, знакомые лишь ей и Джону, а иногда только ей одной. Вот здесь растет тростник, из которого «индейцы» делали свои дудки. А на заболоченном месте собирали горечавку, пижму и такую крупную голубику, какой нет больше нигде на свете. А вот горный клен, на нем она когда-то нашла гнездо иволги. Вот изгородь, под которой жила мышка-полевка. Вот гнилой и замшелый пень, из него летом лезут, словно по мановению волшебной палочки, бледные поганки. А вот нора между корнями старой сосны, где пожилая, почтенная жаба устроила себе жилище — ее дети отмежевались от мамаши, и она могла лишь наблюдать за ними из своего укрытия.

А вот и ты, милый Солнечный ручей, но только тебе нечем меня порадовать в эту печальную пору! Не смеешься, не искришься на солнце. Летом твое веселое течение танцевало на камнях по дороге к глубокому озерцу, где следовало остановиться и задуматься. А теперь ты стынешь во льду, под снежным саваном. Ребекка подошла к самому краю обрыва, опустилась на колени и, приложив ухо к белому, как сахар, льду, попыталась представить себе слабое журчание, похожее на звон колокольчиков. Все будет хорошо. Ручеек вновь запоет весной, и, может быть, Мира тоже порадует кого-то своей песенкой — вот только кого и где?

Ребекка все время размышляла во время своих одиноких прогулок, и все ее мысли были об одном. Ханну ни на один день не освобождали от домашних дел и тяжелой работы на ферме, она же, Ребекка, пользовалась всеми привилегиями гостьи. В кирпичном доме ей жилось далеко не сладко, зато сколько было радостей от общения с друзьями, от школьных занятий, чтения книг! Риверборо трудно назвать вратами в широкий мир, но оттуда хотя бы можно было посмотреть на этот мир в крохотный глазок, а это ведь все-таки лучше, чем ничего.

Она пролила втайне немало слез, прежде чем согласилась принести в жертву то, о чем больше всего мечтала. Утром, когда ей предстояло проститься с родными, Ребекка окончательно взяла себя в руки и высказала вслух то, о чем думала все предыдущие дни: