Референт - страница 5

Словно слившись в единое целое, машины влетели на мост. Краем глаза Юрий увидел, как справа возникло и тут же закончилось звено ограждения. Более тяжелый, чем кабина, рефрижератор неумолимо толкал и разворачивал весь состав, пока правое переднее колесо не ухнуло в пустоту. Фотография женщины с девочкой, приемник, ручки, еще какая-то мелочь, которой всегда полно в кабинах, посыпались вниз. Передняя балка с жутким скрежетом поползла по обрезу плиты, свет фар уперся в рябую поверхность какой-то речушки. Зеленоватая масса воды на мгновение будто застыла, потом качнулась и стремительно понеслась навстречу.

Когда несколько секунд спустя два отставших рефрижератора остановились перед мостом, иномарки и след простыл. Захлопали дверцы, из кабин, на ходу срывая рубашки, выскочили водители, товарищи Володи и Юрия. Их глазам предстало фантастическое, похожее на сновидение зрелище — полузатопленное, беспомощно задранное к небу брюхо тяжелой машины, похожей на умирающего зверя. Как два пятна зеленой крови расползался в глубине свет упрямо горевших фар. Прямо с моста, не тратя лишних слов и без секунды раздумий, двое молодых водителей прыгнули в воду.

Анна проснулась рано. Аккуратно, чтобы не потревожить маленькую Наташу, поднялась с постели, набросила платок на плечи, вышла в кухню.

Юра никогда не мог точно сказать, когда вернется из рейса. Дорога есть дорога. И она привыкла быть готовой к встрече мужа в любой момент. Она привыкла, что в титане всегда должна быть горячая вода, в холодильнике — его любимый картофельный суп, замороженные, ее руками слепленные пельмени, горка пирожков на блюде под чистым полотенцем — с мясом, капустой, яблоками. Белье постирано, рубашки выглажены, обувь вычищена до блеска и выставлена в прихожей.

Ей доставляло удовольствие бесконечно все мыть, чистить, доводить до совершенства. Юра иногда подшучивал над связанными крючком салфетками, над ее привычкой расставлять книги в шкафах не просто строго по темам, а еще с учетом размеров и цвета обложки. Она отмалчивалась, улыбалась своим мыслям.

Анна абсолютно не завидовала, попадая в современные элитные квартиры с евроремонтом или наблюдая холеных молодых женщин за рулем экзотичных машин. Участь яркой бабочки-однодневки никогда не прельщала ее. «Погода в доме» — вот что было для нее главным. А в этом ее мало кто мог превзойти — это признавали все их знакомые.

Пусть их маленькому дому далеко до апартаментов нынешних нуворишей, пусть посуду, купленную на рынке, или мебель, доставшуюся ей от матери, трудно назвать антиквариатом, пусть. Зато здесь всегда царит покой, мир, взаимное уважение. Это ее дом. Это ее муж. Это ее дочка. И она никому не позволит разрушить свою маленькую крепость.

Возясь на кухне, Анна еле слышно напевала с безотчетной улыбкой на лице.

— Мама! Мама!

Она на ходу протерла ладони кухонным полотенцем, направилась в спальню.

Наташка лежала на спине, раскрытая, разбросав руки и выпятив свой худой животик. Глаза были закрыты, но хитрый рот был растянут в улыбке. На мгновение Анна задохнулось от приступа острой жалости — такой беззащитной и трогательной показалась ей дочка в это мгновение.

С ранних лет девочка была очень болезненной. Было что-то с иммунитетом, что именно — врачи так и не смогли определить. Говорили об «астматическом компоненте», хотя внятно объяснить, что это такое, так никто и не смог.

Сама Наташка не нуждалась ни в каких объяснениях. Она жила в лучшем из миров, с лучшей из мам, в лучшем доме. Она просыпалась от радости и засыпала уставшей от счастья.

Глядя на ее хитрую улыбку, Анна в который раз поклялась себе, что сделает все от нее зависящее, чтобы сохранить этот маленький сосуд счастья в целостности и неприкосновенности. Ради этого она уже принесла в жертву свою профессию, хотя на своем курсе в инязе была одной из лучших. И языки давались, и работать с детьми нравилось.

Ученики хорошо это чувствовали и в свою очередь тянулись к ней. Но с Наташкиным заболеванием и речи не могло быть ни о каких яслях или саде. Ее, Анины, родители умерли рано, а Юрины жили вообще «за границей» — в небольшом украинском городке со смешным названием Киверцы. Так и вышло, что последние шесть лет главной ее заботой и смыслом жизни было это белобрысое солнышко, валяющее дурака сейчас на кровати.