Реквием по червю - страница 10

……………………………………………………………………………………………..странные, без форм, фонари.

Даже не фонари, а некие пятна мерцающего тумана.

МВ была теперь надежно упрятана во влажных густых кустах. Исчезло тяжкое ощущение густых пластов (времени), которые мы неистово прорывали. Громкие незнакомые голоса доносились до нас с невидимых аллей, по которым шли и шли толпы. Футбольный матч? Митинг?

— Тебе не страшно? Я улыбнулся.

Мы стояли на узкой тропинке.

Подходы к МВ казались свободными, нам никто не мог помешать.

Оглядываясь, мы двинулись вперед и вдруг оказались на тонущей в радужном сиянии аллее. Среди людей, явно торопившихся к какому-то известному им центру, мы ничем особенным не выделялись. Ну, может, не очень уверенной походкой и несколько старомодной одеждой. Но здесь и там мелькали похожие плащи и шляпы. Конечно, другой покрой, но наши дизайнеры не подкачали.

То здесь, то там раздавался смех. Обрывки фраз. «Разве не рано…» — «Но Эдик на месте…» — «А если его не будет у Эдика?..» — «Да почему?..» И доносился откуда-то неясный механический шум — то ли шипение пневматики, то ли что-то еще такое.

Шипение.

И гул голосов.

Шипение и сразу гул множества голосов.

— Взгляни! Ты взгляни под ноги!

Пораженный, я остановился.

Упругие дорожки и аллеи, разбегающиеся среди деревьев парка, во многих местах были расписаны, исчерканы, зарисованы цветными мелками. «Ждем у эдика…» — «Встретимся у эдика…» — «Найдешь нас у эдика…» Неизвестный Эдик, чье имя писалось со строчной буквы, оказался в Будущем личностью весьма популярной. Я видел, как Илья поджал губы. Наверное, вспомнил свои размышления о Будущем. К счастью, несколько в стороне от аллеи, по которой мы шли, прокатился глубокий гром, вспыхнуло небо и вдруг ввысь — над аллеями, над толпами, над невидимым близким городом — вознеслись сияющие фонтаны, невероятные величественные каскады огня, безмерные расплывающиеся облака цветных огней.

Они вспухали.

Они торжественно лопались.

Они расцветали в небе, как гигантские розы.

И до нас сразу докатился ликующий шум толпы: «Галлинаго!..»

— Что это значит? Илья пожал плечами.

Мы в Будущем, говорил этот жест. Правда, не в том Будущем, куда со временем попадает каждый, разменяв здоровье на года, а в том, куда мы попали по своей воле, пока что ничего не потеряв.

На центральной аллее наплыв людей ошеломлял.

Улыбки, смех, сверкающие глаза. Мы не видели озабоченных лиц.

Девчушки в коротковатых платьицах, юнцы в блестящих тряпках, люди пожилые и откровенно старые, некоторые даже в шляпах, неистово орали, плясали, подпрыгивали. Их будто било током. И время от времени все это человеческое море взрывалось единым кличем: «Галлинаго!..»

Редкое единение.

Смеющаяся рыжая женщина размахивала голубым флажком. Приплясывал невысокий кореец, вскидывая над собой толстую книгу. Древний старик, играя в такт голосам плечами, разбрасывал розы. Каждый сам по себе был понятен, внятен, не вызывал никаких вопросов, но все вместе…

Смысл общего действа ускользал от нас.

— Ты писатель, — шепнул я. — О чем они кричат?

Но Илья уже подмигнул мне: — Галлинаго! Я похолодел.

Приплясывающий кореец вынырнул из толпы. Он явно понял выкрик Ильи. Он радовался вместе со всеми. Он хотел, чтобы мы тоже радовались:

— Он опять с нами!

— Галлинаго! — крикнул Илья.

— Мы вернули его!

— Ты что-нибудь понял? — быстро спросил я, когда кореец несколько отдалился.

— А что тут непонятного? — ответил Илья и начал ввинчиваться в толпу.

Я не боялся заблудиться, но уходить далеко от МВ в мои планы не входило.

Одновременно до меня дошло, что Илья ввинчивается в толпу не просто так. Он явно старался держаться поближе к приплясывающему корейцу. Возможно, хотел глянуть в книгу, которой размахивал кореец. Разве не интересно заглянуть в книгу, изданную в последней четверти загадочного двадцать первого века?

— «Буро-черная голова… — Илья, несомненно, цитировал. — По темени продольная широкая полоса охристого цвета… Спина бурая, с рыжими, скорее ржавыми пятнами… Длинный нос, острый, как отвертка… Ноги длинные, с зеленоватым отливом…» Неужели ты не помнишь? «Гнездится на болотах и во влажных еловых лесах…» Gallinago gallinago Linneus!..