Реквием Земли - страница 21
«Иисус! Хотелось бы мне узнать об этом раньше».
Ее никто не мог одолеть, и у Эйслин всегда получалось попасть прямо в цель. Как только она отправляла очередной виток магии, уже никто не мог скрыться от смерти, которую несли ее руки.
«Твою мать, значит я на самом деле Охотник».
Среди визга и завывания еще три невероятно огромных серых волка пали перед Эйслин. Затем еще два. Она даже не успевала оглянуться на Руна. Рык и треск подсказали Эйслин, что ему есть чем заняться. Она призвала силу, чтобы отправить очередной виток в еще одного волка, но тот, почуяв неизбежную гибель, бросился наутек, поджав хвост. Эйслин могла убить его, но ощущала несправедливость в уничтожении отступающего врага.
«А теперь она еще и чувствует жалость, пронзающую сердце?»
Эйслин стала искать взглядом Руна. Рядом с ним валялись два мертвых волка. А еще с тремя он сражался на данный момент, один из них вцепился мощными челюстями в шею Руна. Эйслин заметил боль в его глазах. Еще два волка кинулись прочь с поджатыми хвостами, когда она начала наступать.
Эйслин показалось, что ее воображение насмехалось над ней, но вроде она уловила мысли Руна. Он разговаривал с зажатым под ним волком. Рун согласился не наносить смертельный удар, если волк просто уйдет. Отступил назад, не спуская глаз с соперника. На мгновение показалось, что волк — с угольно-черным мехом и блестящими зелеными глазами — сдержит свое обещание. Он даже наполовину развернулся к двум дезертирующим соратникам.
Но неожиданно волк высоко подпрыгнул, перевернулся в воздухе и приземлился на спину Руна, вцепившись зубами в его шею. Эйслин издала боевой клич и нанесла удар магией прямо в голову волка, и тот замертво рухнул в грязь.
Эйслин бросилась к Руну и обхватила руками его шею, уловив резкий выдох. Теплая жидкость хлестала под ее ладонями. Она поняла, что подлый лживый кусок дерьма воспользовался добротой Руна и прокусил ему артерию. Игнорируя внутренний голос, который бормотал об отсутствии способностей Целителя, Эйслин прижала руки к ране волка. Пение, которое она никогда прежде не слышала, сорвалось с ее губ. Эйслин представила себе поврежденные края раны и то, как они срастаются воедино, чтобы Рун больше не терял кровь.
— Помогите мне, — умоляла она, не понимая, к кому обращается.
Слезы бежали по ее лицу. Она не могла потерять своего волка. Не сейчас. Они только нашли друг друга. Даже если она не обладает магией Целителя. Волк пожелал стать ее другом. Если бы только у нее получилось спасти ему жизнь.
Глава 4
Прошло слишком много времени с тех пор, как у нее был друг, поэтому Эйслин не могла найти нужных слов, чтобы выразить свои эмоции. Но, тем не менее, она готова была пойти на все, лишь бы сохранить Руну жизнь. Даже умереть за него, ведь то, что волк ее защищал, разбило тот ледяной панцирь, в который Эйслин заключила свое сердце. Эти щиты она установила со смерти родителей, а магия их только подпитывала, ограждая от любых эмоций. Но, несмотря на все эти ухищрения, Эйслин знала правду. Ее до чертиков пугало заглянуть под этот панцирь. Ведь под маской жестокой девушки, которую она носила последние три года, скрывалась тонкая натура.
Эйслин зажимала рану волка, из которой хлестала темно-красная кровь, пропитывающая землю, а сердце с каждой секундой билось все быстрее.
«Пожалуйста, — взмолилась она, в надежде, что ее хоть кто-то услышит. — Не дайте ему умереть».
А затем принялась себя ругать:
— Не стоит тратить впустую время. Рун нуждается в полном твоем внимании.
Ее пальцы покрывала горячая и липкая кровь. А нос забивал насыщенный запах меди. Эйслин пожелала, чтобы кровотечение остановилось, и отправила сквозь кончики пальцев клетки своего собственного тела, приказывая им залатать поврежденный кровеносный сосуд. Когда поток не прекратился, ее охватила паника, но Эйслин быстро взяла себя в руки и оттолкнула ее прочь.
«Я верю, что у меня все получится, — убеждала она себя. — Только так работает магия».
Эйслин потерялась во времени и не понимала как долго, стоя на коленях, плела из магии воды и огня, а также собственной плоти, кровеносные сосуды в шее Руна. И, наконец, когда надежда практически умерла, кровотечение начало замедляться, а затем и вовсе остановилось.