Религия бешеных - страница 53
Видеть это было больно. У него столько всего отняли, у него столько всего отнимали, что страх этот прорывался наружу даже во сне… Я не решалась лишний раз вздохнуть, боясь его потревожить. Мысли были горькими…
…Ну что ты, пацан… Спи… Попробуй поспать хоть немного… Я тебя не предам. Я никуда не двинусь от тебя ни на миллиметр… Сегодня у тебя ничего не отнимут…
Это ведь он просил тепла. А в результате рядом с ним стремительно отогревалась я сама. Отслаивалась не просто окоченелость удушающей каждодневной человеческой несвободы. Отслаивались годы. И что я могла сделать для этого человека? Осторожно рассказать ему о его нечаянном совершенстве. Слова действенны…
– Огромный… роскошный… зверь…
Он смотрел с недоверчивой улыбкой, не мог понять, смеюсь я – или говорю серьезно…
– Сколько тебе лет? – вдруг спросил невпопад.
Я вцепилась взглядом:
– А тебе?
– Двадцать девять.
– Вот и мне… скоро будет…
Я смотрела насмешливо: ну? Я почти ровня тебе. Что дальше?
– Нет, я просто пытаюсь составить представление о твоем опыте…
– Ну и как? – простонала я со смехом и тоской. О господи, тоже мне удумал…
– Нормально…
Он меня иногда удивлял. Что за дикость? С кем ты хочешь себя сравнить? Я здесь больше никого не вижу. Я никого больше не знаю. И знать не хочу…
Я вижу только тебя. И меня в высшей степени устраивает. То, что я вижу…
Зря не верил.
…Почему-то вспомнился «Тот самый Мюнхгаузен»:
– Почему ты не женился на Жанне д’Арк? Она ведь была согласна…
– Историки никогда не смогут ответить на вопрос: чья же на самом деле была идея?
Я откровенно забавлялась, чувствуя себя рядом с ним невероятно легко. Солоноватый юмор – это то, чему я научилась у мужчин. И я очень высоко ценю, когда в общении с мужчиной в разговор можно щедро сыпать крупную соль…
– Потому что я начала на тебя охоту, еще когда у меня и мысли такой в голове не было…
Это была абсолютная правда. Та учуянная мною волна, едва достигнув меня, мгновенно повлекла меня за собой. За ним…
– А что было бы, если б я тебя тогда не позвал? – неожиданно спросил он.
Я ответила в легкой лукаво-откровенной манере, уже ставшей визитной карточкой общения с ним. Взглянув на единственного на свете настоящего мужика с цепко-оценивающим и невинным цинизмом:
– Ничего.
…Странное то ли воспоминание, то ли ощущение. Что тогда все-таки прозвучала эта фраза…
Да, он точно это сказал:
– Знаешь… – Темнота, тишина, ночь. И в эту ночь мы переговорили обо всем на свете, намертво переплетясь уже самими мыслями… – Это как Чингисхан однажды сказал: «Из тысячи человек мне, возможно, нужен только один»…
Ночь, тишина, темнота. Моя, скрытая от его глаз, горькая улыбка…
Знаю. Я-то сама поняла это уже давно…
Мне нужен ты – один из миллионов…
Глава 3
Магнитка
«Я не ожидал, что это кончится тюремным сроком. Когда меня арестовывали, я даже по сути как бы и не сопротивлялся, потому что для меня это не связывалось с возможностью какого-то серьезного наказания. Я понимал, что не сделал ничего такого выдающегося там из ряда. Ну, подумаешь, доставили в отдел. Посижу ночь в отделе. Так обычно и бывает. Ну, будут какие-то сутки, ну там трое суток. Все в пределах норм, ничего такого страшного. Когда меня из автобуса, куда нас всех загрузили подряд, без разбора, заказали подъехавшие фээсбэшники по фамилии, здесь уже я понял какое-то особое отношение.
Привезли нас в 10-е отделение, оставили во дворе, уже намекая, запугивая. Первые версии попервоначалу были разные. Вот ты у мента погоны отодрал, ты у него фуражку сбил. То ты кого-то ударил реально. Мы тебя посадим. Но это еще в автобусе начали говорить. «А-а, сопротивление милиции при исполнении!» Если там это воспринималось абсолютно как запугивание, то здесь говорили: ты там палкой кого-то избил. Но я палкой никого не бил. Может, действительно кто-то бил, а поскольку народу было много, кто-то похож на меня. Как Солженицын писал: там разберутся. В «Архипелаге ГУЛАГ» писал. К интеллигенту стучатся: вы арестованы. Он такой добропорядочный. «Не может быть, я же честный человек!» Жена взволновано выбегает: «Ничего, Мусенька, там разберутся». А еще были предложения: а давай мы либо поедем сейчас за город с тобой в лес, либо мы тебя в 10-е отделение. Поехали в отделение. В отделении еще могут разобраться, а за город – там разберутся так, как с Бахуром разобрались. Я не предполагал, что придется сидеть чуть не два года. А что там несколько ребер поломают, сотрясение, сто пудов.