Реликт из Первых Дней. Пенталогия - страница 49
У Вильдигора оказались на этом хуторе то ли знакомые, то ли дальние родичи, и вскоре, нас уже радостно принимали в доме старейшины поселения - Мирослава. После бурных приветствий, и знакомства с местными обитателями, нас повели в один из домов, самый крупный на вид, сложенный из толстенных бревен, с резными ставнями, и крытой черепицей крышей.
Все-таки местный староста, оказался родственником Вильдигора, у того их было не мало, о чем он сам и поведал за ужином, к которому мы как раз подоспели. Я покрутил головой, осматривая убранство и самих хуторян, которые сбежались сюда всем поселком.
Изнутри изба выглядит опрятно, много всяческих резных изделий, столы, табуреты, лавки, ножки резные, или разукрашенные резьбой. Столы застелены домоткаными скатертями, расшитыми специальными узорами, которые если уметь читать, могут много рассказать. Утварь простая глиняная посуда, ухваты с деревянными ручками, из металла только кочерга, да дверца печи, ну и котлы,
Люди оказались, почти все пшеничноволосые, и голубоглазые. Мужчины крепкие, сбитые, в полотняных штанах и расшитых, рубахах. Голову каждого перехватывает, серебряный обруч. Девушки все полногрудые, дородные, но с тонкими талиями, которые скрывают сарафаны, начинающиеся под пышными бюстами. Но на свету вижу их гибкие, подвижные тела, скрытые под одеждой.. Волосы у женщин заплетены в косы, точнее в одну, доходящую до оттопыренной ниже поясницы, мягкой точки.
Столы накрыты по-простому, то, что лес дает, как пояснила, ставя на стол снедь, дочка Мирослава и сестра Вельдемира - Марефа. Текучий мед в глубоких деревянных мисках, лепешки, выпеченные из каких-то плодов, всевозможные крупные фрукты и ягоды, сыр, орехи, рыбу печеную и вареную, зажаренных на вертелах тетеревов и глухарей. Не было только копытных потому как не принято на собратьев меньших охотиться, если есть другая еда, как поведала все та же Марефа. Из питья морс, и квас, да еще хмельной мед, в принципе все естественное, но довольно вкусное - после полуобгорелой и полусырой дичи, без соли и пряностей, мне все было за счастье.
Мы уселись за столы, опустившись на лавки, женщины, выполнив, все свои обязанности, были отправлены в женскую часть, за столом остались лишь одни мужи, и разговор потек неспешно и размеренно. Некоторое время опаску вызывал Куру, но когда я, при помощи все того же Вильдигора, объяснил что Куру не дикий зверь, а вполне цивилизованный житель одной далекой страны, они поуспокоились. А после того, как, он их еще и поприветствовал, вполне нормальной человеческой речью, они обрадовано заулыбались, хоть и не особо изумились. А когда он неспешно достал лапой куски вареной осетрины, то вообще немало удивил все застолье, и они поняли - он не зверь. Я же пока обгладывал птичью ногу, заедая солеными ягодами, и прислушивался, к разговорам.
После обсуждения первых новостей, которые я слушал в пол уха, Вильдигор спросил:
- Ну а че смурные такие? Неча отмалчиваться, выкладывайте, что тут творится в округе то?
Парни да мужики, некоторое время переглядывались, молча, а затем сын старейшины Вельдемир, помявшись немного, откашлялся, и начал говорить:
- Тут давеча, места нехорошие пробудил кто-то ото сна, сразу начала нечисть погуливать, люди пропадают, русалки да берегини уходят, лешего да мавок в лесу почти не встретишь. И тварей разных, доселе невиданных поразводилось. Лес стал местами темный и весь покрученный какой-то, озерца заболачиваются ни с того ни с сего. Лесовиков не дозваться, чтоб поспрашивать чего видят, слышат, и кто такое творит в их угодьях? Обычное зверье, правда, бегает, и лосей и оленей, и беров хватает, но они тоже те места стороной обходят. Хоть этих странных мест, не так и много, но разведать надобно, и страшил этих непонятных погонять.
- И главное твари эти, вид свой прям на глазах менять могут. Шкура их течет словно вода, переливается, глядь - а оно уже вовсе не такое, как было токмо. - Добавил Мирослав - и словно члены его удлиняются и тянутся за тобой по лесу. Мы много чего навидались, но такого...